Охота за наследством Роузвудов
Шрифт:
– Она не Роузвуд, – возражает дядя Арбор, придя мне на помощь, за что я благодарю бога. – Эта компания носит наше имя, и этому есть причина, Фрэнк. Дело в том, что она наша. Это не просто издержки – это наше наследие.
– К сожалению, мои руки связаны. Когда наступит воскресенье и пройдет две недели, судьба председательского места Айрис окажется в руках членов правления. Это важнейшая роль, и занимать ее должен сильный человек. Я уверен, что они назначат на нее более чем достойную личность.
Я
– Я на связи и буду сообщать вам все новости. Мне очень жаль. – Фрэнк уходит, а дядя продолжает накручивать себя.
Я смотрю на ломтик пиццы на тарелке. Может быть, если мне повезет, то, к чему ведут нас подсказки бабушки, поведает что-то и о том, кого она хотела видеть в роли председателя правления компании. Мне надо разгадать ее подсказки до субботы.
Но до субботы почти не осталось времени. Мы все никак не можем разобраться с последней запиской. Когда я рассталась с остальными, Калеб сел на автобус, чтобы вернуться в Криксон, Лео пришлось поехать домой, чтобы оказаться там до того, как вернутся его родители, а мать Куинн все никак не переставала звонить ей, прося помочь в «Плюще».
– Сейчас я еду в Бостон, – вдруг говорит дядя Арбор. Взяв со стола бумаги, он кладет их в кейс, лежащий на одном из стульев. – Если я отправлюсь сегодня вечером, возможно, мне удастся убедить этого члена правления встретиться со мной за поздним ужином. Он присутствовал вчера в церкви и на поминках и упомянул, в каком отеле остановился. Я просто нанесу ему визит и посмотрю, что я могу…
Его речь прерывает звонок телефона.
– Хейворт? – отвечает он. – Послушайте, я уже сказал вам, что не стану комментировать…
Дядя Арбор замолкает и слушает то, что говорит мистер Хейворт. Я ничего не могу расслышать, но его лицо становится белым как мел.
– Извините, что произошло в «Оранжерее Гиацинты»? Нет, разумеется, я об этом не знал. И нет, у меня нет комментариев! Господи Иисусе, Хейворт, не лезьте в это дело и дайте полиции делать ее работу.
– В чем дело? – одновременно спрашиваем мы с Дэйзи, когда он дает отбой.
– В оранжерею вломились. – Его голос звучит напряженно. – Хейворт говорит, что там разгром. Он хотел знать, не имею ли я каких-либо комментариев по этому поводу.
– Но я…
– Ты понимаешь, почему
Его горящий взгляд впивается в Дэйзи, на меня он при этом не смотрит. И слава богу, потому что я едва не призналась, что сегодня находилась на парковке, что могло бы повлечь за собой вопросы.
– Ты выставляешь наше грязное белье на всеобщее обозрение. А Хейворт рассматривает все это как возрождение своей карьеры. Теперь он там, пытается состряпать какую-то историю о том, как твои видеоролики связаны с тем, что вандалы разгромили оранжерею.
– Может, они и впрямь связаны, – парирует Дэйзи. – И я не выставляю наше грязное белье на всеобщее обозрение – просто люди желают знать правду.
– Перестань. Никакого. Больше. «ТикТока». Тем самым ты подливаешь масла в огонь, а мне приходится его тушить. Мне совершенно ни к чему, чтобы завтрашняя газета привела город в неистовство и жители решили, что мы пытаемся разрушить достопримечательности Роузтауна или еще что-то в этом же духе.
Он быстро идет к двери, ведущей в гараж, но останавливается, прежде чем выйти.
– Я съезжу в оранжерею, чтобы сообщить городскому совету последние новости и удостовериться, что все находится под контролем. А затем отправлюсь в Бостон. К завтрашнему утру я вернусь, будем надеяться, что с хорошими новостями. Вы сможете провести эту ночь в доме нормально?
Я совсем не чувствую себя нормально, ведь все мое будущее накрылось медным тазом. Но я киваю, и Дэйзи тоже. Он желает нам спокойной ночи, выходит и закрывает за собой дверь. Через несколько секунд шум его «Мерседеса» затихает.
Дэйзи хватает телефон и бросается наверх. Я пялюсь на стол, беспокоясь все больше и больше. Зачем кому-то было громить одну из достопримечательностей нашего города? К тому же оранжерея не так уж и красива, просто большой зимний сад, где полным-полно цветов. Не верится, что кто-то в Роузтауне мог сотворить такое, но также не верится, что это кто-то из туристов, привлеченных сюда газетной шумихой, поднятой вокруг смерти бабушки. И вообще странно, что это произошло именно сейчас.
Несколько секунд спустя по лестнице, топая, спускается Дэйзи, на плече у нее висит маленький рюкзачок от «Шанель». Она не удостаивает меня вниманием, а быстро идет через кухню к двери гаража.
– Куда ты? – Я захожу в гараж. – Мы должны оставаться…
И замолкаю, увидев новую машину. Я знала, что бабушка оставила Дэйзи «Белую розу», но, когда воочию вижу этот автомобиль здесь, меня пронзает дрожь.
Дэйзи замечает мою реакцию.
– Зато у тебя есть рубиновый кулон.
– Еще нет, – отвечаю я. Мое горло ничто не украшает.
– Посмотри на кровати. Наше «наследство» сегодня доставили. – Она произносит слово «наследство» весьма кислым тоном.