Охота за наследством Роузвудов
Шрифт:
Слезы щиплют глаза. Тут я замечаю на полу большую спортивную сумку и мою любимую сумку на плечевом ремне от французского коньяка, в которой я храню аварийный набор для шитья. Привезли мои вещи из особняка. По крайней мере, часть из них.
Надев любимые лосины и знакомую старую футболку, я сразу же начинаю чувствовать себя лучше, особенно когда прячу рубин под одеждой. Есть и хорошее в том, что Дэйзи сказала о Лео и мне: она явно ничего не подозревает о наших поисках. Раз она занята разнюхиванием того, что может быть известно отцу Кева, и к тому же считает меня полной дурой, значит, она находится в полном неведении. Только что, когда она предавалась
Она бы получила подсказку, если бы бабушка хотела, чтобы она тоже знала. Я рада, что ничего ей не сказала. Если бабушка ей не доверяет, то и я тоже.
Я выключаю свет, ложусь в кровать и проверяю, нет ли сообщений от дяди Арбора или от «Балбесов», но ничего не обнаруживаю. В нем вообще почти не осталось заряда, но я вывожу на экран фотку подсказки, которую сделала, прежде чем Лео высадил меня. Записку на всякий случай мы решили оставить у него.
Иногда страстное желание охватывает тебя как раз тогда, когда это нужно. Ничто не может полностью сойти на нет, но тебе это известно лучше, чем мне. Моя любимая закуска может принести тебе нечто большее, чем удовольствие, если ты только хорошенько поищешь.
Я перебираю в уме возможные варианты. На куске карты Лео значится загородный клуб, известный самыми вкусными устрицами. Бабушкины любимые. Но бабушка вообще любит поесть. Она также обожает тосты по-французски, то есть ломтики хлеба, вымоченные в смеси молока и взбитых яиц и поджаренные на сковородке, подаваемые в закусочной «Трельяж», и, если бы могла, бесконечно бы лакомилась засахаренным миндалем из бакалеи Уильямса. А еще есть «Какао-Шоколатье», где она покупает трюфели, как тот, который я съела на той вечеринке…
Я не осознаю, что погрузилась в сон, пока вдруг не просыпаюсь и не вижу, что комната окутана длинными тенями. Я нащупываю телефон, и экран ослепляет меня. На нем я читаю предупреждение, что осталось менее пяти процентов заряда. Сейчас три часа ночи.
Я снова накрываюсь одеялом, когда меня резко возвращает в явь звук, видимо, тот же самый, который и разбудил. Скрип шагов на деревянных ступеньках.
– Дядя Арбор? – тихо спрашиваю я, сев и окончательно стряхнув с себя сон.
Но я знаю, что это не он. Эти звуки не похожи на тяжелую поступь дяди Арбора или почти беззвучные шаги Дэйзи. Сердце сжимает страх. Шаги поднимаются, вот они уже на лестничной площадке, приближаются по коридору. Останавливаются перед моей дверью.
И дверная ручка поворачивается.
Глава 13
– Убирайтесь! – кричу я, когда дверь начинает открываться.
Я перекатываюсь по кровати так быстро, что ноги запутываются в пуховом одеяле. Если бы моя комната здесь была так же велика, как спальня в особняке, я бы ничком приземлилась на ковер, но вместо этого ладони с силой врезаются в дверь, и под моим весом она закрывается. Тот, кто находится за ней, явно не ожидал такого, потому что сквозь свой крик я слышу хруст пальцев между дверью и косяком и приглушенный поток ругательств.
Наконец я встаю с колен на ноги, пока тот, кто находится за дверью, снова толкает ее с той стороны и высвобождает прищемленные пальцы. Черт
– Убирайтесь, пока я не вызвала полицию! – ору я.
Ответа нет, но моя спина сотрясается под тяжелыми ударами с той стороны. Телефон лежит на кровати, мне до него не дотянуться. Если мне удастся выиграть время, я смогу схватить его, надеть «Конверсы» и вылезти из окна. Но мне надо заговорить ему зубы.
– Вам лучше убраться отсюда и приложить к пальцам лед! – Надеюсь, он не может расслышать дрожи в моем голосе. Я бросаюсь к окну, молясь о том, чтобы замок выдержал, пока этот тип трясет дверную ручку. Слышится грохот, более громкий, чем прежде. Затем в дверь врезается что-то твердое.
– Сюда вот-вот вернется мой дядя! – вру я, открывая окно. – И с ним полиция. Они будут здесь уже через несколько секунд.
Я собираюсь вылезти из окна, но вот черт. Металлическая москитная сетка.
Дрожащими пальцами я пытаюсь открыть защелки. Я вздрагиваю, когда слышится еще один оглушительный удар по дереву, похожий в тихой ночи на выстрел из пистолета.
Черт! Одну защелку заело. Я трясу ее, толкаю плечом. Ну же, давай.
У меня вырывается истошный крик, когда раздаются еще один удар и оглушительный треск дерева. Я оборачиваюсь и вижу, как кусок двери отваливается, и в дыру заглядывает лицо. Оно обтянуто черной балаклавой.
Это не взаправду. Это просто ночной кошмар, иначе и быть не может. Лицо отодвигается, и затем какая-то штука снова с треском врезается в дверь. Мои пальцы возятся с защелкой, я толкаю металлическую сетку, затем бью по ней изо всех сил. Наконец она с громким звуком рвется, и ладонь пронзает острая боль. В нос ударяет запах железа, и лопнувшая москитная сетка валится вниз.
И как раз вовремя. Нападающий проламывает в двери достаточно большую дыру и просовывает в нее руку.
В ушах пульсирует кровь. Я хватаю сумочку, засовываю в нее кусок карты, письмо и телефон и через окно вылезаю на крышу. Отсюда дальше до земли, чем я ожидала. Как же Дэйзи проделывает это каждую ночь? Если я спрыгну, то наверняка сломаю ногу или даже обе.
Услышав еще один удар, я скольжу вниз по скату крыши и вижу трельяж для вьющихся растений, спускающийся в сад за домом. Перекинув сумку через плечо, я начинаю спускаться, плача от боли в ладони. Но я не перестаю двигаться, пока не оказываюсь достаточно близко от земли, чтобы спрыгнуть. Я приземляюсь коленями и ладонями на траву, затем вскакиваю на ноги и пускаюсь бежать.
Но почти сразу останавливаюсь. У парадной двери, менее чем в тридцати футах от меня, стоит еще один мужчина. Высокий, широкоплечий и одетый во все черное. Услышав, как я непроизвольно резко втягиваю воздух, он поворачивается в мою сторону.
И бежит.
Я мчусь по подъездной дороге, и кроссовки едва не спадают с ног, поскольку у меня не было времени завязать шнурки. Ощущая на лице собственное горячее дыхание и прохладный ночной воздух, я выбегаю на дорогу и направляюсь к комплексу люксовых кондоминиумов, надеясь, что среди них преследователи в масках потеряют меня из виду. Начинает колоть в боку, но я продолжаю бежать, не зная даже, куда именно. До полицейского участка слишком далеко, а дядя Арбор сейчас в Бостоне. В какой же я жопе.