«Окаянные дни» Ивана Бунина
Шрифт:
Яковлев родился в Киеве в 1892 году, в семье военного фельдшера, выбившегося затем в довольно преуспевающие адвокаты и оставившего семью. Интересно, что отец с сыном разойдутся не только по личным, но и по политическим мотивам еще до революции: Иван Яковлев был ярым монархистом и, более того, участвовал в деятельности Союза русского народа. В 1919 или 1920 году он будет расстрелян в Киеве ЧК если не по распоряжению сына (иногда в литературе можно встретить и такое утверждение), то, во всяком случае, при его попустительстве. Возможно, именно эта история легла в основу сюжета написанной в 1920-е годы и опубликованной в СССР во времена перестройки повести сибирского писателя Владимира Зазубрина «Щепка» о Красном терроре, в которой предгубчека соглашается с произведенным его заместителем расстрелом отца-дворянина.
Владимир окончил коммерческое училище, продолжая непрерывное образование, поступил в Коммерческий институт, в котором проучился до 4-го курса. Будучи студентом, он стал принимать участие в национальных кружках и в 1911 году вступил в Украинскую социал-демократическую партию, в которой, как известно, начинал свою политическую деятельность Симон Петлюра, и пробыл в ней до начала Первой мировой войны. С 1914 года Яковлев был на фронте сначала обычным санитаром, затем как
В Одесской губЧК проработал всего три недели, за которые успел выпустить сборник инструкций по арестам и обыскам, призванных в какой-то мере регламентировать эту весьма коррумпированную сферу чекистской деятельности. 1 августа 1920 года вместо отбывшего в Харьков Владимира Яковлева временно исполняющим обязанности председателя губЧК стал уже знакомый нам Михаил Моисеевич Вихман, занимавший в то время пост секретаря комиссии, а через неделю его сменил Макс Дейч, возглавивший ЧК уже без приставки «врид» (через несколько месяцев Вихмана вместе с Реденсом направят проводить Красный террор в Крым).
Что же явилось причиной довольно быстрого ухода Яковлева? Ответ на этот вопрос может дать направленное 8 месяцев спустя его в то время снова находящегося в Одессе, но уже по линии Наркоминдела Украины заявление в ЦК КП(б) У с просьбой откомандировать его не куда-нибудь, а в Москву. Яковлев писал: «После выполнения очередного боевого задания по ликвидации буржуазного засилья (! – O. K.) в Одессе, в сентябре (точнее, в августе. – O. K.) прошлого года, я заявил Центральному Комитету о невозможности для себя работать на Украине. Я категорически ходатайствовал об откомандировании меня в распоряжение ЦК РКП. Мотивами к этому заявлению являлись отсутствие на Украине твердых партийного и советского центров, расхлябанность и растерянность советских и партийных аппаратов, совершенно лишенных авторитетного руководства…» [511] . Однако в ходатайстве Яковлеву было отказано, и вместо этого было предложено вернуться в Одессу, на сей раз в качестве уполномоченного Наркоминдела и Наркомвнешторга. Тот первоначально согласился, но не прошло и полгода, как он снова стал требовать перевода в Москву и на сей раз критиковать своего непосредственного начальника – председателя Совнаркома и Наркоминдела Украины Христиана Раковского, утверждая, что тот рассматривает НКИД лишь как вторую канцелярию своего правительства. Причем заявления он отправлял как в украинский, так и в российский ЦК и даже к Дзержинскому, вероятно, памятуя о своей прошлой чекистской службе [512] . Но только в 1923 году после направления Раковского послом в Англию Яковлев был отозван из Наркоминдела Украины ЦК РКП(б) для работы в Наркомпути, возможно, по инициативе все того же Дзержинского, как известно, по совместительству бывшего руководителем НКПС, где возглавил Центральное управление морских путей. Позднее он находился на различных хозяйственных должностях, последовательно возглавляя Центробумтрест, Экспортлес, Северолес (Архангельск), затем снова вернулся на ответственную работу в НКПС. Умер Яковлев в Москве в 1935 году, одним из подписантов (а возможно, и автором) некролога, опубликованного в «Гудке», был его сослуживец по НКПС, а в прошлом – по Всеукраинской и Киевской ЧК Яков Абрамович Лившиц.
511
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 197. Л. 102.
512
Там же. С. 101–104.
Лившиц был фигурой еще более примечательной, чем Яковлев. В 1912 году 15-летним подростком он переехал из родного Мозыря в Одессу, где устроился работать токарем в автомастерскую. Спустя год он вступил в партию эсеров и познакомился в эсеровском кружке с Яковом Блюмкиным, вскоре пути их разойдутся – в 1917 году Лившиц перешел к большевикам, а Блюмкин станет левым эсером. Но судьба будет сводить их снова по работе в годы Гражданской войны на Украине. В августе 1920 года Лившиц снова на несколько месяцев оказался в Одессе в качестве командированного для координации борьбы с контрреволюцией представителя оперштаба Всеукраинской ЧК (другой ее представитель – Яковлев, в отличие от Лившица, Одесскую губчека возглавивший, был отозван). Любопытно, что много десятилетий спустя Валентин Катаев в повести «Уже написан Вертер» (в 1920 году подследственный Одесской ЧК) заменит приезжавшего в город Лившица Блюмкиным, назвав его Наумом Бесстрашным, хотя никаких данных о пребывании последнего в то время в городе ничего не известно. Общее между Блюмкиным и Лившицем состояло и в том, что в 1920-е годы, находясь на чекистской
С 1919 года Лившиц работал в чекистских органах на Украине, занимая должности начоперода и зампреда в ЧК Киева, зампреда Волынской, руководителя Черниговской губчека, был заместителем Раденса в Харьковской Губчека, возглавлял Киевскую губчека и ее преемника губотдел ГПУ и, наконец, в 1923–1924 годах – зампредом ГПУ всей Украины. Расстался с чекистской службой он как троцкистский оппозиционер, которым был в 1923–1928 годах в разные периоды в Харькове. Однако, согласно показаниям захваченного белыми в 1919 году ответственного работника Киевской ЧК Михаила Болеросова. впоследствии опубликованным в 9-м томе редактируемого в эмиграции Сергеем Мельгуновым сборника «На чужой стороне», уже тогда Лев Троцкий у Лившица был наиболее почитаемым революционным вождем.
Яков Лившиц был первым чекистом, ставшим автором сценария фильма о работе органов госбезопасности. 7 апреля 1925 года выходивший в Москве еженедельник «Кино» поведал, что на Одесской кинофабрике готовится к постановке картина «Петлюровщина и ЧК», а 12 мая эта же газета сообщила, что в Одессе ожидается присылка из Харькова соответствующего сценария. Непосредственно Лившиц сценария, судя по всему, не писал, но присланные им материалы легли в основу киноповести, написанной драматургом и режиссером Георгием Михайловичем Стабовым (1894–1968). Бывший царский офицер, Стабовой в 1919–1923 годах служил командиром Красной армии и «военную» часть фильма представлял хорошо, а «чекистскую» тоже получил от профессионала. Постановщик картины Аксель Францевич Лундин, как сообщало «Кино» 8 сентября 1925 года, на днях выехал на Киевщину. Здесь же говорилось, что темой постановки являются работа польского Генштаба и подпольных петлюровских организаций на Украине и борьба с ними ЧК. Названием поставленного фильма была аббревиатура «ПКП», которая была на польских вагонах, брошенных на железных дорогах Украины. Означала она «Польска Колея Паньска», а в народе ее с юмором расшифровывали как «Пилсудский купил Петлюру». Освещая 27 октября 1925 года постановку, «Кино» отмечало, что среди персонажей фильма будут Пилсудский, Петлюра, Омельянович-Павленко (украинский генерал). Роль атамана Тютюнника играл… сам Тютюнник, к этому времени амнистированный, и также в роли самого себя должен был сниматься Котовский, но в августе он был убит.
«ПКП» предполагали сделать двухсерийным (для того времени нечастое явление), но вмешался давний недруг Лившица Всеволод Балицкий, тогда руководивший ГПУ Украины, и потребовал сократить фильм, мотивируя это тем, что в нем разглашаются методы работы ЧК, и в результате он вышел на экраны только 28 сентября 1926 года и в урезанном виде. По всей вероятности, съемки картины повлияли на возникшую в конце 1925 года идею у руководства акционерного общества профсоюзов «Пролеткино», находившегося уже в РСФСР, поставить фильм о другом событии пятилетней давности – врангелевской эпопее, в котором знаменитый генерал Яков Слащев, в 1921 году, как известно, вернувшийся в Россию, сыграл бы самого себя. Однако эта попытка оказалась неудачной. Родоначальник известной журналистской семьи Абрам Аграновский в статье «Великий Немой», опубликованной в «Известиях» 23 марта 1927 г., писал: «Врангелиада. Смета на эту картину была составлена в течение двух часов и исчислена в 800 000 рублей. Когда указали на дороговизну картины, ее тут же сократили до 400 000 руб. Несмотря на отсутствие сценария, правление Госкино (на самом деле Пролеткино. – O. K.) стало набирать артистов, причем не преминуло пригласить на главные роли по особому договору самого Слащева и его жену (Нину Нечволодову. – O. K.). Картина умерла, не родившись, из-за отсутствия сценария…». На самом же деле причиной «смерти до рождения» «Врангелиады» явилось неполучение денег от государства на постановку, а не отсутствие сценариста, который бы наверняка по данной теме нашелся.
«Литературную» традицию Лившица много лет спустя продолжили некоторые другие чекистские «соавторы» книг и пьес, чья роль заключалась в предоставлении писателям и драматургам материалов и воспоминаний, например уже упоминавшийся в нашей книге Александр Лукин.
В 1935 году Лившиц стал заместителем Лазаря Кагановича по НКПС – довольно высокая должность для бывшего оппозиционера, однако она оказалась и последней в его жизни. Летом 1936 года были арестованы его давние друзья Николай Голубенко и Владимир Логинов, не раз фигурирующие в нашей книге как участники Гражданской войны в Одессе. В ЦК в присутствии Кагановича с ними была организована очная ставка Лившицу и, по воспоминаниям жены последнего Марии Николаевны Троицкой, сохранившимся в личном архиве их дочери Галины Яковлевны, арестованные показали, что все втроем были троцкистскими двурушниками и вернулись в партию на руководящую работу, чтобы вредить. Лившица арестовали в ноябре 1936 года, а 1 февраля 1937 года в соответствии с приговором Военной коллегии Верховного суда СССР по так называемому делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра» вместе Николаем Мураловым, Юрием Пятаковым, Леонидом Серебряковым и другими деятелями Лившиц был расстрелян. Юридически Лившица, как и многих сопроцессников, реабилитировали только в 1988 году, хотя уже в вышедшей в брежневские времена книге Давида Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР» он упоминался как видный чекист, – к тому времени существовало неофициальное разрешение упоминать, где это нужно, даже нереабилитированных фигур оппозиции (правда, незнаковых) в положительном контексте.
Возвращаясь к Яковлеву, нужно отметить, что он был одним из немногих руководителей Одесской ЧК, кому посчастливилось умереть своей смертью. В период сталинского террора из 8 бывших председателей Одесской губчека пятеро – П. И. Онищенко, К. Г. Саджая-Калениченко, Б. С. Северный-Юзефович, С. Ф. Реденс и М. А. Дейч – были расстреляны. Предшественник Дейча Яковлев, как мы уже сказали, умер в 1935 году, а преемник С. С. Дукельский (предгубчека он был назначен 1 декабря 1921 года), благополучно избежав репрессий, – в 1960 году. Остается неизвестной судьба Прокофьева, возглавившего ОГЧК в августе 1919 года, за две недели до оставления города большевиками; впрочем, установить его биографию крайне сложно, поскольку мы не знаем даже его имя и отчество, а только первый инициал – «С», фамилия же является довольно распространенной. В результате репрессий погибли и многие экс-зампреды ЧК – М. С. Горб-Розман, Л. М. Заковский-Штубис, М. Б. Корнев-Капелюс, B. C. Корженко, провел несколько лет в заключении исполняющий обязанности предгубчека в 1920 году М. М. Вихман, впрочем, некоторые из них, например Заковский, сами активно участвовали в Большом терроре и получили вполне по заслугам.