«Окаянные дни» Ивана Бунина
Шрифт:
«Во главе Одесской чрезвычайки, едва ли не наиболее зверской, второй уже год стоит бывший эсер (на самом деле бундовец. – O. K.) Дейч, приговоренный в 1905 году к каторге за убийство околоточного. Наказание свое он отбывал вместе с писателем Андреем Соболем, которого не так давно продержал несколько месяцев в тюрьме. Своих многочисленных агентов Дейч вербует во всех слоях общества и, в частности, в комсомоле…
Ближайшим помощником Дейча на посту заведующего отделом борьбы с контрреволюцией до недавнего времени являлся Глебов. Это молодой человек, по профессии актер, не лишенный таланта, выдвинувшийся перед революцией в Соловцовской драме в Киеве. Как попал он в коммунисты и чем заслужил их доверие – неизвестно. Но вышел из него беспощадный чекист, вдобавок актерски позирующий своим ремеслом. Досуги Глебов посвящал сцене и время от времени выступал в театре имени Луначарского (бывший Городской). К этим спектаклям труппа тщательно готовилась. Играл Глебов, конечно, первые роли, особенно любил он Чацкого.
– Карету,
В этой статье содержатся некоторые недостоверные сведения, в частности, связанные с детьми-шпионами, – действительно довольно широко использовавшиеся и на агентурной, и на штатной работе комсомольцы (вроде Марка Штаркмана) были уже как минимум подростками. Неверна информация и о профессии чекиста Глебова. Ведь речь явно шла об уполномоченном по борьбе с контрреволюцией Иване Глебове-Дубровине, который успел побывать токарем, механиком, моряком, но только не артистом, и к тому же по возрасту (в 1921 году ему было уже 43 года) никак не мог считаться молодым человеком. Судя по тому, что он был главным разработчиком «Азбуки», можно предположить, что именно через кого-либо из агентов Василия Витальевича Шульгина, если не через него самого, просочилась в эмигрантскую газету данная информация, хотя и в таком искаженном и не лишенном романтического флера виде. Если же в киевском театре, неплохо известном коренному киевлянину Шульгину, и существовал артист Глебов, то, по всей видимости, он являлся лишь однофамильцем чекиста. Здесь невольно напрашивается аналогия с комендантом Одессы Домбровским, которого, как мы знаем по «Окаянным дням» Бунина, молва тоже записывала в актеры.
На посту председателя Одесской губЧК Дейчу приходилось сталкиваться не только с антибольшевистскими организациями и уголовным бандитизмом, но и часто с преступлениями, совершенными своими подчиненными. Так, Феликс Зинько пишет, что описанный в «Уже написан Вертер» эпизод с расстрелом по приказу Дейча во дворе здания ЧК на глазах у всех сотрудников и заключенных двух оперативников, польстившихся во время обыска на золотые часы и брошь с бриллиантами, имел место [519] . В местной печати было несколько подобных сообщений. Так, 4 мая 1920 года одесские «Известия» сообщили о расстреле Д. Дунина и А. Забелина за присвоение конфискованных при обыске вещей, а 1 августа того же года – о расстреле Дмитрия Никифоровича Шкуренко, присвоившего часы. В опубликованном отчете ОГЧК за 1921 год говорилось, что были арестованы сотрудник Петрушинский, комиссар-оператор Корн и другие. Из дела выяснилось, что эти сотрудники интересовались только делами, где можно было присваивать ценности, а дела, имеющие государственное значение, были у них в загоне [520] . Правда, про расстрел этих лиц ничего не говорилось, скорее всего, они были осуждены к тюремному заключению.
519
Зинько Ф. З. Кое-что из истории Одесской ЧК. С. 35.
520
Отчет Одесской губернской чрезвычайной комиссии к IV губернскому съезду Советов. Одесса, 1921. С. 59.
Барбашин пишет в своей книге следующее:
«Был еще один случай, связанный с М. Дейчем, который много лет тому назад оставил нам якобы один из очевидцев. На Французском бульваре производился обыск в квартире бывшего генерала. В прихожей стояла шеренга сапог. Один молоденький чекист не удержался и поменял свои ботинки с обмотками на генеральские сапоги. После возвращения в ЧК он был немедленно расстрелян перед строем чекистов. Примечательно, что М. Дейч уважал этого чекиста, но поступиться не мог» [521] .
521
Барбашин Н. В. Указ. соч. С. 91.
По рассказам двоюродного деда автора Ильи Михайловича Капчинского, этим чекистом был уже упомянутый нами брат прадеда Лев Яковлевич Капчинский, после выхода из подполья оставивший фамилию, но сменивший имя и отчество (на Георгия Викторовича). «Молоденьким чекистом» в 1921 году, когда это произошло, по тем временам он не был ни по возрасту (23 года), ни по служебному стажу (2 года). А главное, расстрелян, а возможно, даже и арестован он не был. Согласно некрологу, опубликованному в одесских «Известиях» 18 апреля 1922 года, Георгий Капчинский в 1921 году расстался с членством в партии, в которой он состоял с 1918 года. Однако возвращаться к работе слесаря, прерванной с поступлением в 1919 году на чекистскую службу, ему не пришлось. С должности начальника 2-й части оперативного отдела (секретно-оперативные отделы в украинских губчека были на некоторое время расформированы) отправили руководить осведомительным отделением только что созданного в результате очередной реформы контрразведывательных органов Особого отдела № 3 [522] . Отдел № 3 был призван контролировать Черноморское побережье и румынскую границу Одесчины, а также расквартированную там 51-ю дивизию. Нужно отметить, что Одесская ЧК вообще практиковала отправку на границу «проштрафившихся» сотрудников,
522
Данные сведения нами были взяты из сохранившегося удостоверения сотрудника ОГЧК Г. В. Капчинского, которое М. Я. Капчинскому в 1960-е годы отдала вдова его брата.
21 ноября 1921 года из-за обострившейся нервной болезни Дейч уходит с поста предЧК, и временно председателем был назначен начальник Особого отдела 27-летний большевик с 1917 года Василий Саввич Корженко, впоследствии руководитель ряда региональных органов ОГПУ, а затем ответственный работник Наркоминдела, расстрелянный в 1940 году. В январе 1922 года Дейч возвращается в Москву и после 8-месячного отпуска 22 августа 1922 года становится заместителем начальника Экономического управления ГПУ.
Дейч содействовал переводу в Москву ряда сотрудников. Некоторые из них, владеющие иностранными языками, вроде Петра (Пейсаха) Ароновича Золотусского или Александра (Исаака) Яковлевича Линова-Маньковича (вероятного прототипа чекиста-художника из «Уже написан Вертер»), впоследствии стали видными работниками внешней разведки, другие карьеры не сделали. К последним относится чета Яковеров. Борис Менделевич Яковер в 1921–1922 годах возглавлял одесский Союз печатников (прадед автора был хорошо с ним знаком, поскольку в качестве ответственного работника Югроста в 1920–1921 годах состоял членом этого профсоюза). По профессии переплетчик, Яковер в 1905 году, как и будущий председатель Одесской ЧК Борис Северный, вступил в Одессе в объединенную РСДРП. Было ему тогда 18 лет. В 1917 году он перешел в Бунд, а в сентябре 1918 года во время кайзеровской оккупации Одессы – в большевистскую партию. Переплетчиком в типографии ГПУ он проработал с апреля 1922 по январь 1923 года, а затем перешел на ответственную работу в систему соцстрахования [523] . Дейчу была хорошо известна его жена Берта Бенционовна Фердман, большевичка с декабря 1917 года, до этого с 1905 года бундовка. Она работала в 1919 году у него в Саратовской ЧК оперативницей, а с 1920 года – в Одесской ЧК, где сначала выполняла ту же работу, а затем была цензором в отделе военной цензуры. В Москве она стала руководить швейной мастерской и, как ее муж, никаких постов не занимала [524] .
523
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 9. Д. 2072. Л. 187.
524
Там же. Д. 2020. Л. 85.
26 октября 1922 года Дейч уходит с чекистской службы окончательно – Дзержинский забирает его на работу в систему возглавлявшегося им ВСНХ. Здесь он руководил Камвольным трестом и являлся зампредом Всесоюзного текстильного синдиката. В 1930 году Дейч полгода в Харькове руководил Всесоюзным объединением «Уголь», затем вновь вернулся в легкую промышленность, возглавив сначала «Союзшерсть», а затем – соответствующий – главк в наркомате. В 1933–1934 годах он был замнаркома легкой промышленности, затем стал руководить группой легпрома в Комитете советского контроля. В июне 1937 года Дейч был арестован, а в октябре расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда. Реабилитировали его в 1956 году.
«Вихман – страшилище Чека»
Говоря об исполнителях смертных казней в Одесской ЧК в 1919 году, К. Алинин писал:
«Но из всех этих отщепенцев особенной, непостижимой жестокостью отличался один из членов президиума В-н. Я не раз видел этого человека. Московский студент с бледным продолговатым насквозь глазами… Этот В-н впоследствии был назначен начальником военной чрезвычайки на фронте. Его секретарь с упоением рассказывал о нем:
– Это талантливейший человек. Он сам судит, сам выносит приговор и сам его сейчас же исполняет на месте! За-амечательный человек!» [525] .
525
Алинин К. Указ. соч. С. 158–159.
Несложно установить полную фамилию этого члена президиума: Вихман – начальник оперчасти Секретно-оперативного отдела, одной из функций которой было приведение в исполнение расстрельных приговоров. А вот свидетельство уже из 1920 года. Некий В. О., 56 дней просидевший под арестом в Одесский ЧК, в своих воспоминаниях, опубликованных в конце того же года в парижской эмигрантской газете «Общее дело», сообщал о посещении арестантов Вихманом следующее:
«Приезд „самого“ Вихмана навел столь сильную панику на всех заключенных, что последние быстро пошли по камерам. Вихман – страшилище Чека. Он собственноручно расстреливает приговоренных. Об этом всем известно отлично. Но Вихман, если ему физиономия чья-то не понравится или ему не угодишь ответом, может расстрелять и тут же в камере по единоличному своему желанию (насколько верно последнее утверждение? – O. K.)» [526] .
526
В. О. 56 дней в Одесской чрезвычайке / Красный террор глазами очевидцев. М., 2009. С. 112.