Октябрь, который ноябрь

Валин Юрий Павлович

Рукоять маузера раздирала дурно выбритые щеки, разбивала пытающиеся заслониться пальцы. Хрустели зубы, в лицо шпионке брызгала кровь. Попытки схватить за разящую руку закончились - Ганн только бессмысленно выл и бил в ящики ногами.

– На место или сдохни!
– рычала Катрин.
– Я тебе башку вместе с электроникой отобью.

– Ыыф, - взмолился-всхлипнул прыгун. Угроза навсегда лишиться чипа подействовала.

– Давай!
– сдерживая свою руку, приказала шпионка.

...Опять темно, но рядом голоса, а под спиной разломанная этажерка. В сгибе руки

по-прежнему зажата шея конвоируемого. На данный момент скользкого и бесчувственного, в вульгарно распахнутом халате.

– Москаленко!
– заорала Катрин.

– Я!
– немедленно откликнулся комвзвода и в коридор повалили люди...

...- Ко мне цепляйте, - требовала Катрин.
– Он со мной уже немного научился считаться.

Запястье Ганна приковали наручниками к левой руке шпионки, другую длань задержанного прикрепил к своей мощной анархической руце товарищ Дугов. Ткнул врага под ребра и поинтересовался:

– Как он это делает? Как исчез?

– Иллюзионист, мля...
– Катрин добавила о полит-координаторе несколько искренних слов и попросила.
– На морду ему плесните. Еще не хватало, чтобы сдох.

Смотреть на Ганна было жутковато. Особенно на левую сторону физиономии - сырая котлета, да и только. Впрочем, когда начали умывать над тазиком, беглец пришел в себя, начал бормотать и ругаться вполне членораздельно, следовательно увечья были легкой тяжести. Крепкомордый полит-координатор попался.

– Заткнулся живо!
– гаркнула Катрин.

Ганн глянул на нее, на наручник, и вновь сомлел.

– Поехали в штаб, - злобно сказала Катрин.
– В бесчувственном виде он меньше тошноты вызывает.

– Постой, ты ж вообще мокрая и это... запачканная, - спохватился Дугов.
– Да и он тоже.

– Да и хер с ним. Не на бал направляемся.

– Нет, это, Екатерина Олеговна уж ни в какие ворота, - Лисицын расстегивал свою шинель.
– Не хватало только простудиться. Давайте-ка хоть сверху сухое накиньте.

– Жакет промокший по весу как кираса, - признала шпионка.
– Но наручник отстегивать нет желания - подопечный еще тот резвун.

Жакет с нее попросту срезали - "попутчики" орудовали кинжалами шустро. В накинутой на плечи офицерской шинели, на пару с Дуговым выволакивая к машине вялого пленника, шпионка окончательно согрелась.

Загрузились на заднее сиденье, пара автоматчиков вскочила на подножки, анархист оседлал багажник.

– В Смольный, - скомандовал Лисицын с переднего сиденья.
– Только не гони, людей растеряем.

– Соизмеряю, - заверил Колька, оглянулся, оценил физиономию арестованного и сделал логичное предположение:

– Укусить вас хотел, да, товарищ Катерина?

– Почти. Коля, езжай, не выводи из себя, - нервно попросила шпионка.

Чуткий водитель кивнул, "Лорин-Дитрих" на удивление ровно тронул с места.

Катрин пыталась успокоиться, но не очень получалось. Доставали мысли сугубо сюрреалистические, типа прыжка всем автомобильным экипажем куда-нибудь в меловой период, на берега теплого болота с меланхоличными диплодоками и любознательными крокодилами-антропофагами.

Завернутый в пальто Ганн явно пришел в себя, и, хотя дергаться не пытался, совершенно неясно, что у него на уме. Хотя, конечно, чип у полит-координатора явно индивидуальный, крупные объекты с собой не потянет. Лоуд как-то упоминала, что в недалеком будущем изобретут развлекательные "попрыгунки", которые почти сразу и запретят в силу полной "ненужности, аморальности и опасности для здоровья". Но в каком варианте будущего это произойдет и не враки ли это вообще, оставалось неясно - оборотень частенько несет всякое-разное, не затрудняя себя объяснениями и достоверностью. Но получается, басня об индивидуальных чипах вполне себе правда.

Все ж какая дрянь эти "прыжки". Особенно в компании неадекватов типа полит-координаторов.

Притормаживая перед мостом, Колька обернулся и нахлобучил на голову шпионки свою шоферскую фуражку.

– Ловко, - удивилась Катрин.
– С чего такая галантность?

– Ветерок, считайте, вообще ноябрьский. А у вас голова влажная. Волосы жалко, потому как красивые, - объяснил рыцарственный гонщик.

Ветер, действительно был холодноват. И вообще Катрин была сыта северной столицей по горло.

Прибытие следовательской группы в Смольный не осталось незамеченным. Когда конвоировали задержанного шпиона-попрыгуна многолюдными коридорами, следовательскую группу опережал слух: отдел Островитянской еще одного подрывника поймал! По лестнице едва пропихались - народу сбежалось уйма.

– Мало вы его измордовали, - сетовал седоусый красногвардеец.
– Таких на месте стрелять надо.

– Только после окончания следствия, - отрезала Катрин.
– Пусть рассказывает.

– Так тоже верно, - признал рабочий.
– Ну, Орготделу виднее. Дожимайте его, змея мелкого.

– А он чего, из офицеров?
– крикнул с верхнего пролета парень в мохнатой папахе, опасно наваливаясь на перила животом и указывая на шинель с погонами на плечах Катрин - по виду явно трофейную.

– Вы, товарищ, поосторожнее, не свалитесь ненароком, - холодно посоветовал шагавший за подконвойным Лисицын.
– Шинель моя. И никакие офицеры гарнизона в террористических актах не замешаны. Это я вам как представитель штаба Округа заявляю.

– Да мы ж не про вас, а про других, - малость стушевался парень, и оглянувшись, сообщил кому-то.
– На Воскресенской шпиона поймали. Офицеры от моста заметили, а наши прямо в воде за жабры взяли. Веслом глушили, во как оно!

Да, от народа правду не скроешь. Детали, конечно, могут и приукрасить, но суть уловлена верно.

В отделе было тепло, пахло цветами и почему-то медом. Товарищ оборотень беседовала с неизвестным человеком в инженерской фуражке, сынуля-телефонист корпел над заполнением какого-то срочного формуляра.

– Ага!
– Лоуд мигом оценила задержанного.
– Попался, голубчик. Еще и сопротивления оказывал, извращенец.

– Да, были у него такие поползновения, - признала Катрин.

– И чем ты его так? Кастетом?
– оценила повреждения опытная товарищ Островитянская.