Октябрь, который ноябрь

Валин Юрий Павлович

– Не суть важно, - Катрин огляделась.
– Товарищ завотделом, мне и задержанному срочно нужно переодеться. Найдем помещение и какие-то шмотки? Еще нужен твой мешочек, а у Гру испросим губчатый инструмент.

Пугать арестованного заранее было неразумно, а Лоуд и так должна понять суть вопроса.

– Одежда есть, я запаслась, ты у нас вечно то изорвешься, то испачкаешься. Этому креветочному тоже что-то найдется. Гру, ты слышал?

– Ну, - мальчишка с облегчением оторвался от мучений с бланком.

Арестованного

завели в какую-то фото-кладовку или лаборантскую - вокруг густо громоздились шкафы с пробирками и ретортами. Гру закрыл дверь, Москаленко и двое бойцов остались охранять снаружи.

– Сел!
– Катрин ногой подвинула задержанному табурет.
– Вот тебе портки сухие.

– Вы не имеете права, - невнятно, стараясь не шевелить левой частью лица, заявил Ганн.
– И освободите мне руки. Я не могу одной переодеваться.

– Сел, я сказала, - процедила шпионка.

Полит-координатор сел, но не замедлил сообщить:

– Так я разговаривать не намерен. Вы обязаны дать мне гарантии...

Катрин кивнула напарнице. Оборотень пожала плечами и приложила разговорчивого умника по затылку волшебным мешочком-глушилкой. Ганн обмяк и попытался рухнуть с табурета - Катрин удержала его за скованную руку и поудобнее прижала голову пленника к своему животу.

– Не, вы интимно играйтесь как хотите, но как ответственная завотделом, я хотела бы знать, что за шмондюк, и когда мы к делу перейдем, - намекнула оборотень.

– Этот дебил - куратор пулеметчиков. Видимо, из иновременного слоя-плюс. В зубах у него чип, - объясняя, Катрин открыла слюнявую пасть безвольному преступнику.

– Теперь понятно. Гру, инструментарий!
– скомандовала Лоуд.

Мальчишка открыл футляр с инструментами:

– Есть пассатижи, кусачки, уткоклювы.

Катрин взяла пассатижи, глянула вопросительно.

– Обижаешь, приступай, не стесняйся, мальчонка и не такое видал, - заверила оборотень.

Чип обнаружился в четвертом зубе.

– Красивый, - отметила Лоуд, заглядывая в корень с крошечной разноцветной микросхемой.

– Изумительный, - согласилась Катрин.
– Молоток в наборе имеется?

Третий удар превратил чип в неопределенное пятно - словно крупного клопа торжественно казнили.

– Ты, Светлоледя, как всегда, прямолинейна, - с некоторым сожалением молвила оборотень.
– Можно было трофей в университетский музей поместить. "Зуб известного межмимрового контрреволюционного агента". Уникальный экспонат!

– Мелкий и невыразительный девайс, - возразил Гру.

– Именно, - согласилась с мальчишкой Катрин и пихнула пленника ногой.
– Не окочурился?

– Да что ему будет? Надобно указать, чтобы пасть керосином или водкой пополоскал. Для обеззараживания и во избежание сепсиса. Ему, голубчику, еще рассказывать и рассказывать, - напомнила оборотень.

– Вопрос не в том, чтобы он начал говорить. Он должен

нужное сказать. Так-то он болтун просто редкостный.

– Да? А по виду и не скажешь, - удивилась Лоуд.
– Ладно, мне нужно к руководству. О захвате этого беззубого свидетеля все уже знают. Эдмундыч ждет новостей. Вопрос архиважный, на контроле у ЦыК!

– И что ты там скажешь? Отдавать-то такого говоруна им никак нельзя. Он такого нанесет, что и сам в психушку угодит, и нас потянет. Скажи, что ранен и без сознания.

– Я товарищам по революции врать не буду! Скажу, что в истерике и рыдает. Так, кстати и будет, когда очухается, - товарищ Островитянская с неодобрением посмотрела на беспамятного полит-координатора.
– Отвлек нас от важнейших дел, шмондюк, и отдыхает. А у нас эшелон с ударниками подходит, давить на Временное нужно, Ильич опять же... Дел невпроворот.

– А что с Лениным?

– Нашли его товарищи. Но он спит. Непробудно. Что внушает закономерные опасения товарищам по партии, - оборотень перешла на шепот.
– Там еще твои вещички нашли, блузочка, то-се... Ты зачем вождя компрометируешь? Переоделась, так запихни тряпье куда подальше.

– Я вообще не помню, как в ту дурацкую медсестру переоблачалась, так ты торопила, - призналась Катрин.

– И как размер? Подошел?
– заинтересовался Гру, видимо, знавший откуда изъят стильный костюмчик медперсонала.

Маманя попыталась призвать мальчонку к порядку, ловкач увернулся и зашипел, поскольку Катрин прихватила его за ухо.

– Пассатижи забыл, - доброжелательно напомнила светловолосая шпионка, слегка раскачивая поганца за орган слуха.
– И не надо нам лишних вопросов, не так ли?

– Ну!
– немедленно согласился юнец.
– Я к телефону. Можно?

Гру, прихватив инструменты, удрал в штабной кабинет. Катрин позвала прапорщика и попросила снять наручники.

– А этот... иллюзионист не удерет?
– спросил комвзвода, пристегивая шпиона к себе.

– Не должен, - заверила Катрин.
– Но скажи бойцам, чтобы присматривали. Этот тип очень знающий. Кстати, его и какие-нибудь посторонние могут попытаться убрать. Так что повнимательнее, товарищи.

– Кстати, еще один знающий у нас в кабинете сидит, - вспомнила Лоуд.
– Который инженер с подпольной кличкой Лев. Сознательный воспитанный человек - сам пришел и мне сдался. Можете побеседовать. Так, а я побежала. Время, время, товарищи!

Обстановка действительно оставалась сложной. Красная гвардия и солдаты ВРК теснили силы Временного правительства по всему городу. На данный момент Смольный прочно овладел Николаевским вокзалом, Центральной электростанцией, Госбанком. Были закрыты редакции центральных газет. Шли упорные переговоры об оставлении юнкерами Варшавского вокзала. Крейсер "Аврора" и тральщики уже заняли место у Николаевского моста.