Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
* * *
Смольный институт, далее везде.
32 часа до часа Х.
– Колька, разобьешь, дурак!
– завопила Катрин, глупо зажмуриваясь.
– У меня расчет верный, - усмехнулся юный самоубийца, закладывая крутой вираж.
Видимо, пока была не судьба броню таранить - проскочили мимо угловатого "Остина", впереди здание
– Братец, ты, бога ради, поосторожнее, - взмолился с заднего сиденья обретший голос штабс-капитан.
– Что вы волнуетесь, у меня глаз точный, - заверил гаденыш-водитель.
– Николай, в такие дни изображать Шумахера - не уважать ответственность исторического момента!
– строго указала товарищ Островитянская.
– Понял, голубчик?
– Понял. Чего сразу матерно-то да еще по-немецки?
– пробурчал обидевшийся мальчишка.
Катрин с облегчением высадилась из безумного лимузина, с усмешкой глянула на развеселившихся зрителей-солдат. Утро выдалось утомительным. Непрерывно гоняли по городу, начав с места происшествия у фабрики Ерорхина. Полуподвал в лужах крови, исклеванная пулями самодельная мебель, эмоциональные, но малосодержательные рассказы соседей. Непосредственных свидетелей происшедшего не имелось. Было понятно, что два тела и раненую обнаружили внутри, еще один труп - снаружи. Но как началось, и собственно цель разборки оставалось абсолютно понятно. Несомненно, стреляли и из пистолета-пулемета: старший красногвардеец передал несколько гильз, да и по характеру и густоте пулевых отметин вполне понятно.
– Еще револьверы у них имелись, - рассказывал красногвардеец.
– Ничего особого - браунинги. В отряде оставили.
– А пулемет?
– То есть как?
– удивился фабричный вояка.
– Пулемет передали в штаб.
Катрин молча глянула на товарища Дугова. Тот пожал плечами:
– Скрывать мы не собирались, но и демонстрировать оружие раньше времени сочли преждевременным. Мало ли... Дознание должно идти упорядоченно.
Шпионка присела у перевернутого стола, пытаясь понять по пятнам крови, где стояли погибшие и могли ли их всех разом расстрелять через окно.
– Мальчишка вон там лежал, - указал красногвардеец.
– Документ у него нашли, но как звали парнишку, сейчас не припомню. Он не местный, к хозяевам иной раз заходил. С Кондратьичем они вроде вместе работали. Заместо ученика или подмастерья паренек был.
– Значит, случайно под пули подвернулся?
Красногвардеец покосился на штабс-капитана, неопределенно пожал плечами:
– Выходит, случайно.
– А девочка как уцелела?
– Бомбой ее контузило, ослепило, она под кровать закатилась, да видать, обеспамятела.
Насчет бомбы было странно - никаких следов осколков не заметно. Разбитое окно комнату выстудило, но гарь и запах тротила-аммонала въедливы. Катрин заметила, что напарница многозначительно принюхивается, и смаргивает. Что-то товарищу оборотню понятно.
– Общая картина ясна, так, товарищи и граждане?
– Катрин оглянулась на членов комиссии.
– Да черт его разберет, - не стал скрывать
– Грабить тут нечего, люди жили простые. Непонятно, чего в них стреляли. Надо бы на мертвых глянуть. Кстати, ты колено в крови измазала.
– Отстирается. Оглядываем дом снаружи и едем в больницу, - Катрин чуть заметно кивнула напарнице на красногвардейца - потолкуй приватно.
Тов. Островитянская у нас особа насквозь революционная, обаятельная, выяснит, о чем красная гвардия в присутствии офицерства не хочет упоминать.
Снаружи дом был как дом: "бараком" не назовешь, до высокого звания "здания" не дотягивает. Откуда стреляли в окна, вполне понятно, видимо, здесь же стрелка и прихлопнули. Кровь рассмотреть уже трудно: впиталась в сырую холодную землю, но натоптано вокруг изрядно, вот следы от телеги-труповозки, с этим тоже все понятно.
– Прошу прощения, о чем Людмила с вашим дружинником шептаться осталась?
– с подозрением и определенной ревностью осведомился штабс-капитан Лисицын.
– О скорбных хлопотах, - мрачно отозвалась Катрин.
– Мальчик, вполне очевидно, из местных, рабочих. С похоронами необходимо помочь. Возражать не будете? Тогда вернемся к стрельбе. Не совсем понятно кто убил человека у окна? Товарищ Дугов, пулемет ведь именно при нем был обнаружен? С пустым магазином?
– Да, сказали, что оружие нашли снаружи. А про патроны я не знаю, - признался анархист.
– Что ж вы так? Пулемет припрятали, о патронах умалчиваете. И это называется "совместное дознание", - глядя в сторону, сказал штабс-капитан.
– Откуда мне было знать, что этот пулемет такой важный пулемет?!
– возмутился Дугов.
– Глянул на ствол из чистого любопытства - штукенция необыкновенная. Брать в руки, в обойму заглядывать как-то не думался. Вот закончим здесь, поедем в Смольный, я вам этот пулемет дам на полноценный осмотр и обнюх. Но вы бы о нем мадам Катерину спрашивали - сдается, она на этих немецких тарахтелках собаку съела.
– Именно на данный конкретный ствол я бы с большим интересом глянула, особенно на маркировку, - призналась шпионка.
Из подвала поднялась энергичная товарищ Островитянская.
– Что так долго?
– в один голос спросили мужчины.
– Имя-фамилию хозяина квартирки на всякий случай выяснила. Наверняка, он не при чем, но вдруг у него гостил кто-то из нам интересных граждан. Если по больнице и прочему ничего не прояснится, придется этого хозяина разыскивать, - логично объяснила оборотень.
– Собственно, а почему хозяин квартиры не при чем?
– вновь насторожился штабс-капитан.
– Где он сам в данные момент? Он, насколько я понял к красной гвардии имеет отношение.
– Несомненно, наш человек, сочувствующий, - заверила Лоуд.
– Вы его квартирные условия и барахло видели? Как может такой человек не поддерживать справедливое революционное дело?! Но сейчас он на работе - сдельно трудится, без увольнительных, не то что тут некоторые в фуражках. Но у него алиби.
– Для алиби нужны надежные незаинтересованные свидетели, - возразил Лисицын.