Олегархат им. тов. Сталина
Шрифт:
— То есть в любом случае пруд можно уже начинать копать?
— Так нечем! Там в пойму с экскаваторами даже толком не подлезешь, да и самосвалами столько грунта…
— Михаил Георгиевич, я вам что, копать предлагаю? Вы занимаетесь изготовлением реакторов — вот их и изготавливайте. Игорю Ивановичу сколько и чего нужно, чтобы два таких реактора изготовить… в обозримые сроки? Пусть он мне записку с перечнем всего необходимого и со сроками, конечно, предоставит… желательно до конца месяца… не успеет, тогда до середины июля. А все прочие вопросы я постараюсь как можно быстрее утрясти.
Откровенно говоря, мне эти «лишние» двести пятьдесят мегаватт нафиг не уперлись, тем более с учетом того,
Конечно, я знала, что «в прошлой жизни» к этим «тонким» твэлам претензий не было, но сейчас-то все могло стать иначе и лишняя проверка точно не помешает. Кроме того, Советский Союз — он большой. И в нем много мест, куда тянуть ЛЭП от большой станции просто глупо, а на месте столько электричества будет тратить некуда, и там такой «стомегаваттник» будет очень кстати — а тут уже появится готовый «референтный блок», который просто можно будет растиражировать, так что я, под свою ответственность, просто поручила нижегородскому заводу приступить к изготовлению корпусов «маленьких» реакторов. И приготовилась к боданию с руководством по поводу «нецелевой траты» пока еще ста двадцати миллионов рублей — то есть стоимости только двух реакторов. Но оказалось, что даже «бодаться» не пришлось, поскольку тратить я затеяла денежки, в госбюджете не учтенные, то есть «сверхплановые».
Совершенно «сверхплановый» завод в Бирске продукции уже производил на полтораста миллионов, причем с рентабельностью под пятьдесят процентов. Чуть поменьше, но только из него получилось вытащить почти шестьдесят миллионов «сверхплановых» рублей. И в разы больше таких «сверхплановых» получилось извлечь из производимых в МТС металлических «товаров народного потребления», например разнообразных подставок и вешалок для посуды. Вещи вроде совсем уж копеечные, простенькая вешалка для сушки чашек, на которую чашки за ручки вешались, продавалась всего за восемь с полтиной — но в производстве-то она вообще в трояк обходилась!
По этому поводу, правда, мне уже пободаться пришлось с группой товарищей очень конкретно (и даже довольно бурно): ведь при социализме-то прибыли нет и быть не может, товары должны народу доставаться по себестоимости — а тут вообще форменное безобразие и попрание устоев получается! И, к моему некоторому удивлению, больше всего спорить пришлось с товарищем Струмилиным:
— Станислав Густавович, вы, надеюсь, в курсе, что заводы, создаваемые на базе МТС, официально входят в производственное управление КПТ?
— Что? Нет, а почему…
— Потому что все техническое перевооружение этих МТС велось за счет бюджета
— Ну, теперь я это знаю, но причем тут ваши завышенные цены?
— Еще раз поясняю: цены не завышены, они полностью совпадают с себестоимостью производства этих железок на предприятиях КПТ.
— По вашим же расчетам вот эта вешалка для чашек стоит в производстве всего три рубля.
— Это только собственно заводская себестоимость, то есть сколько за эту вешалку рабочие на всех этапах производства, начиная с добычи руды и угля, получают денег в качестве зарплаты. Но в КПТ свои нормы накладных расходов, и вот заводские нормы уже повышают себестоимость до шести рублей: за поставленные станки все же нужно как-то и когда-то расплачиваться, ничего бесплатного у нас все же нет.
— Я понимаю даже шесть рублей…
— А на эту себестоимость накладываются уже расходы, и тоже накладные, самого Комитета: он же перспективными технологиями занимается и в рамках перспективы, причем перспективы уже зримой, добавляет к себестоимости расходы на развитие производства с учетом скорейшего внедрения новой техники.
— И какую же вы, извиняюсь, новую технику собираетесь внедрять на запущенных всего несколько месяцев назад заводах?
— Новую. И перспективную. В Брянской области конкретно на производствах в МТС ожидается переход на новый вид потребляемой энергии.
— Это какой? — Станислав Густавович совершенно искренне удивился.
— Все эти заводики вскоре будут переходить на атомное электричество. Очень, кстати, удобно: на самом заводе ничего менять не надо, просто снаружи провода к другой электростанции подключат — и сразу опа!
— Что «опа»?
— Тут вся сталь покрывается хромом в гальванических ваннах, которые очень много электричества потребляют. А «опа» в данном случае означает, что цена получаемой заводом электроэнергии сократится более чем в два раза и себестоимость изделий тоже упадет процентов на десять. Так что мне в принципе безразлично, включать эти накладные в цену вешалок или в цену водки, но народ вешалку по цене меньше десятки с удовольствием купит, а если мы поднимем цену водки с четырнадцати рублей до хотя бы двадцати…
— Светлана Владимировна, а почему вы сразу в Госплан и в Госкомцен ваше обоснование не передали? Тогда и предмета спора не было бы.
— Потому что бумаги через тот же Госкомцен проходят до полугода, а за это время КПТ произвел и уже продал больше полумиллиона только вот таких вешалок. Кстати, какого рожна там до сих пор не внедрили передовую систему документооборота на основе новой техники?
— Не ко мне вопрос, — уже улыбаясь, ответил товарищ Струмилин. — Госкомцен — орган у нас законодательный, подчиняется Верховному Совету, поэтому спрашивайте у Пантелеймона Кондратьевича. Сами спрашивайте, он вас-то точно не пошлет… куда-нибудь, и, скорее всего, даже ответит. Кстати, если вам нетрудно будет, вы и мне потом расскажите, что он вам ответит: мне для него скоро доклад составлять по внедрению этой вашей системы уже в Госплане, не хотелось бы в нем подставиться…
По поводу цен мне и с Николаем Семеновичем пришлось пообщаться, и началось общение с того, что он мне позвонил и вкрадчивым голосом поинтересовался:
— Светик, тут отдельные товарищи спрашивают: а не охренела ли ты в запале… то есть не охренели ли твои инженеры из КПТ, предлагая нашим деятелям телевизионных искусств репортажную камеру за семьсот двадцать тысяч рублей? Ты что, думаешь, что хоть кто-то будет готов столько платить?
— Но вы же сами лучше меня знаете: у телевизионных искусников язык находится впереди мозга. И они уже про такую камеру уже успели так широко раззвонить, что германские нетоварищи уже интересуются, а нельзя ли и им таких камер закупить с десяток.