Оленин, машину! 2
Шрифт:
— Внутри не только тротил, — сказал я.
Грозовой заинтересованно глянул на меня.
— Да, а что ещё?
— Я не совсем понял от американцев, но что-то очень серьёзное. Вероятно, химическое вещество.
— Иприт? — нахмурился майор и на всякий случай бросил на бомбу настороженный взгляд. — Хлор? Фосген?
— Поверьте, Демьян Мартынович, — перешёл я на доверительный тон. — Там нечто такое… словами не описать. Американцы мне толком не рассказали. Но мне удалось втереться к ним в доверие. Обещали, что если им сохранят жизнь,
— Чтобы бомбу отсюда увезти, тягач нужен. Я так сразу быстро не смогу это организовать, — задумчиво произнёс Грозовой.
— Надо, товарищ майор. И как можно скорее. В этом районе у нас практически нет ПВО, и американцы при желании смогут десантировать хоть дивизию, хоть две. Подгонят несколько авианосцев поближе к Японии, и станут через неё летать. У В-29 потолок полёта почти десять километров, — ни одна зенитка не достанет.
Я разошёлся, а язык-то себе вовремя прикусить не успел. Демьян Мартынович уставился на меня подозрительно.
— Ты откуда всё это знаешь, старшина?
— Так американцы рассказали. Они же инженеры все, гражданские. Один, правда, сержант. Но тоже недавно штаны в кабинете просиживал. Любят поболтать, — соврал я, даже не моргнув. Грозовой, разумеется, поверил. А что ему ещё было делать? Тут из всех один только я знаю английский. Остальные, полагаю, или совсем не понимают, или на уровне «хау ду ю ду?»
— Ладно, мне нужно сообщить в штаб полка, а там пусть решают, — сказал Грозовой.
— Товарищ майор. У меня просьба. Очень важная.
— Ну? — кажется, он устал от моих «важностей».
— Когда будете докладывать, сообщите, что речь идёт о Манхэттенском проекте.
— О каком?
— О Манхэттенском проекте.
— Что за проект такой?
— Простите, товарищ майор. Не имею права.
— Ладно, скажу, — и Грозовой меня отпустил. Я отправился искать Добролюбова. Но он к этому времени, получив медпомощь от санитара, в том числе укол морфина, отключился. Тогда я навестил американцев. Они сидели около фюзеляжа под охраной четырёх бойцов. После слов «по поручению майора Грозового» меня останавливать не стали. Потому я подошёл к инженерам и обратился к ним на английском:
— Слушайте меня очень внимательно, господа военнопленные. Здесь только я один знаю, что за бомба сейчас рядом. Запоминайте: никому ничего про атомную начинку не говорить. Все переговоры только через меня. Если вас станут расспрашивать про бомбу, — «мы будем общаться только через старшину Оленина», то есть меня. В противном случае я за вашу жизнь не дам и пенни. Про подвалы Лубянки слышали?
Из троих только Штайнберг утвердительно мотнул головой. Другие на него посмотрели.
— Я вам потом расскажу, — обещал он шёпотом.
— Короче, вы всё поняли? Все переговоры с советскими властями — только через меня. Ясно? Только в этом случае я могу гарантировать вам жизнь с
— Так точно, господин полковник, — за всех ответил Штайнберг, который, насколько я понял, в их группе то ли уже был главным, то ли стал им в силу обстоятельств.
— Хорошо, — ответил я. — Скоро сюда прибудет тяжёлая техника. Нужно будет помочь с перевозкой бомбы. И не говорите мне, что это невозможно. Если она не сдетонировала после падения с огромной высоты, то и до нужного места доедет.
— Можно спросить, господин Оленин?
— Слушаю.
— Куда вы её повезёте? — спросил Циммерман. — В Москву?
— Ага, чтобы она там под вашим мудрым руководством взорвалась и испепелила столицу моей Родины, — насмешливо заметил я. — Другие места найдутся. Более подходящие.
Инженеры замолчали. Вскоре меня позвали к Грозовому. Он сообщил, что отправил информацию в штаб, и вскоре должен прийти ответ. Потом пришёл в себя Добролюбов, и майор отправился к нему, чтобы выслушать доклад о случившемся. Я при их разговоре не присутствовал. Знаю, что Серёга мужик умный, лишнего на наболтает.
Я вернулся на высотку, где Добролюбов с нашим радистом держали оборону, нашёл там укромное местечко и прилёг, чтобы подумать. Идея о том, чтобы крепко связать себя с американцами, мне пришла в голову совершенно случайно. Но я уверен: она совершенно оправдана и, вероятно, даже спасёт мне жизнь. Ведь кто такой старшина Оленин? Крошечный винтик в огромной военной машине. А уж если он попал в сложную схему военно-технического противостояния двух крупнейших держав на планете, то судьба его может решиться за секунду. Прикажут, и всё. Отведут в подвал и пустят пулю в лоб, чтоб не наболтал лишнего.
Но теперь, если американцы не окажутся круглыми идиотами и сделают всё правильно, у меня появится шанс на выживание. Больше того: я собрался сделать так, чтобы атомная бомба «Малыш» досталась нашим учёным во главе с академиком Курчатовым, а дальше… «Хочу вернуться сюда и участвовать в десантировании на Японские острова!» — твёрдо решил.
Ну, а чего мне ещё делать? Правда, сначала хорошо бы и себе гарантии безопасности получить. Но дать их может только один человек в СССР — Сталин.
Глава 38
Проложить себе путь в тайге, даже если ты идёшь на своих двоих и налегке, задача трудная. Здесь не приволжская степь, которая на многие километры тянется ровная, как стол, и лишь изредка пересекают её балки да овраги. Здесь, на Дальнем Востоке, всё намного сложнее. Каждый шаг даётся с трудом, каждый метр пути требует борьбы с густой растительностью и непредсказуемым рельефом. А уж говорить о необходимости довести до места крушения В-29 целый тягач, который к тому же обязан выполнить одну очень важную задачу… Это казалось почти невозможным.