Оливер Твист

Диккенс Чарльз

XXIX. Глава, знакомящая съ обитателями дома, гд пріютился Оливеръ

Въ красивой комнат — обстановка которой, однако, носила скоре печать стариннаго комфорта, чмъ новомоднаго изящества — сидли за прекрасно сервированнымъ завтракомъ, дв дамы. Мистеръ Джайльсъ, одтый съ безукоризненной щепетильностью въ черную фрачную пару, прислуживалъ за столомъ. Онъ занялъ позицію на полудорог между буфетомъ и столомъ; вытянувшись во весь свой ростъ, отогнувъ голову назадъ съ едва замтнымъ, въ то же время, наклономъ въ бокъ, онъ выставилъ впередъ лвую ногу и заложилъ правую руку

за бортъ жилета, въ то время какъ лвая, висвшая книзу, держала подносъ. Онъ имлъ видъ человка, который полонъ весьма пріятнаго сознанія своихъ заслугъ и своего значенія.

Одна изъ дамъ была пожилая; но она держалась еще такъ стройно, что могла посоперничать съ высокой спинкой дубоваго кресла, въ которомъ она сидла. Одта она была съ чрезвычайнымь вкусомъ и аккуратностью; въ ея старомодномъ наряд видны были легкія уступки послдней мод, но такія, которыя не только не вредили старинному покрою, а напротивъ, выгодно оттняли его. Она величаво сидла, сложивъ руки, а глаза ея — огонь которыхъ почти не помраченъ былъ годами — внимательно смотрли на молодую двушку.

Эта двушка переживала милый, весенній періодъ расцвтающей женственноcти. Ея возрастъ былъ таковъ, что — если только Господу угодно бываетъ облекать ангеловъ въ смертныя формы — не было бы святотатствомъ предположить, что они вселяются именно въ существа, подобныя ей.

Ей было не больше семнадцати лтъ. Земля казалась не ея стихіей, земныя существа — не изъ одного съ ней міра, такъ тонокъ и изященъ былъ ея образъ, такая она была нжная и кроткая, чистая и прекрасная. Задумчивость, свтившаяся въ ея глубокихъ синихъ глазкахъ, и запечатлнная на ея благородномъ чел, была какъ бы не отъ міра сего и не соотвтствовала ея годамъ; и въ то же время смна выраженій нжности и веселья, тысячи переливовъ свта, игравшихъ на ея лиц и не оставлявшихъ тни, а въ особенности улыбка, веселая, счастливая улыбка, — были созданы для семьи, для домашняго очага, для счастья.

Она усердно исполняла обязанности хозяйки. Случайно поднявъ глаза, когда старая дама смотрла на нее, она игриво откинула назадъ свои просто причесанные волосы, и въ ея отвтномъ лучистомъ взгляд было столько любви и непритворной нжности, что небесныя существа просіяли бы, глядя на нее.

— Вдь ужъ больше часу, какъ ухалъ Бриттльсъ? — спросила старая дама посл нкотораго молчанія.

— Часъ и двнадцать минутъ, сударыня, — отвтилъ мистеръ Джайльсъ, взглянувъ на серебряные часы, которые онъ вытащилъ за черный шнурокъ.

— Онъ всегда медлитъ, — замтила старая леди.

— Бриттльсъ всегда былъ мшковатый мальчикъ, сударыня, — отвтилъ слуга.

Замтимъ, кстати, что Бриттльсъ былъ мшковатымъ мальчикомъ въ теченіе боле тридцати лтъ и слдовательно не было уже большого вроятія, что онъ сдлается когда нибудь расторопнымъ.

— Онъ, кажется, длается все хуже и хуже, вмсто того, чтобы исправиться, — сказала старая дама.

— Ему можно извинить. Быть можетъ онъ запаздываетъ изъ за желанія поиграть съ другими мальчиками, — съ улыбкой замтила молодая двушка.

Мистеръ Джайльсъ, повидимому, обдумывалъ, надлежитъ ли и ему почтительно улыбнуться, и въ эту минуту къ воротамъ сада подъхала пролетка, изъ которой выпрыгнулъ толстый джентльменъ, бросился прямо къ двери и, быстро проникнувъ

въ домъ какимъ-то таинственнымъ способомъ, ворвался въ комнату, едва не опрокинувъ мистера Джайльса и столъ съ завтракомъ.

— Это небывалая вещь! — вскричалъ толстый джентльменъ. — Дорогая мистриссъ Мэйли… Клянусь честью… Да еще среди ночи!.. это небывалая вещь!

Съ такими выраженіями соболзнованія толстый джентльменъ пожималъ руки дамамъ и, пододвинувъ себ стулъ, освдомился, какъ он себя чувствуютъ.

— Вы могли бы умереть, положительно умереть отъ страха, — сказалъ онъ. — Почему вы не послали за мной? Мой человкъ, право, прибылъ бы въ одну минуту, то же самое и я. Мой помощникъ былъ бы въ восторг, да и всякій, я думаю, при такихъ обстоятельствахъ. Боже, Боже! Такъ неожиданно! И среди ночи!

Доктора, повидимому, больше всего встревожило, что разбоя никто не ожидалъ и что попытка была произведена ночью, какъ будто у господъ, производящихъ кражи со взломомъ, введено въ свычай совершать свою работу среди бла дня и извщать о ней по почт за день или за два.

— А вы, миссъ Роза? — обратился докторъ къ молодой двушк:- я думаю…

— О, разумется, разумется! — перебила его Роза. — Но тамъ въ верхней комнат лежитъ бдняга, котораго тетушка проситъ васъ осмотрть.

— А! Обязательно! — отвтилъ докторъ. — Вотъ оно что! Это, Джайльсъ, дло вашихъ рукъ, насколько я понялъ?

Мистеръ Джайльсъ, взволновано ставившій чайныя чашки на мста, густо покраснлъ и сказалъ, что дйствительно ему принадлежитъ эта честь.

— Честь? — повторилъ докторъ. — Ну, не знаю. Быть можетъ дйствительно такъ же почетно пристрлить на кухн воришку, какъ напасть на своего противника на разстояніи двнадцати шаговъ. Будемъ считать, что онъ промахнулся, и что у васъ была дуэль, Джайльсъ.

Джайльсъ, которому такое легкомысленное отношеніе къ длу локазалось несправедливымъ покушеніемъ затмить его подвигъ, почтительно отвтилъ, что онъ не считаетъ себя цнителемъ въ данномъ случа, на что, однако, по его мннію, его противнику сейчасъ не до шутокъ.

— Да, это правда, — сказалъ докторъ. — Гд же онъ? проводите меня. Я загляну сюда опять, когда спущусь, мистриссъ Мэйли. — Такъ это и есть то маленькое окно, черезъ которое онъ забрался? Просто не врится!

Не переставая говорить, онъ послдовалъ за мистеромъ Джайльсомъ наверхъ. Пока онъ поднимается по лстниц, мы успемъ сообщить читателю, что мистеръ Лосбернъ, мстный хирургъ, котораго вс кругомъ на десять миль знали, какъ «доктора», потолстлъ скоре отъ добродушія, чмъ отъ привольной жизни, и что онъ былъ такимъ милымъ и сердечнымъ и въ тоже время эксцентричнымъ холостякомъ, какого только можно выискать въ области впятеро большей.

Докторъ не возвращался дольше, чмъ предполагали дамы. Изъ коляски принесли большой плоскій ящикъ; изъ спальной очень часто доносился колокольчикъ и прислуга поминутно бгала наверхъ и сбгала внизъ, что служило признакомъ чего-то очень важнаго, творившагося наверху. Наконецъ онъ появился и въ отвтъ на тревожный вопросъ о паціент съ чрезвычайно таинственнымъ видомъ тщательно притворилъ за собою дверь.

— Это необыкновенный случай, мистриссъ Мэйли, — сказалъ докторъ, почти прислонясь къ двери какъ бы для того, чтобы никто не вошелъ.