Омут
Шрифт:
– И тебе привет, пап. Пиздец как рад тебя видеть, а ты?
Действует ему на нервы, конечно же, специально, помня, как тот не любит, когда он матерится в его присутствии, развязно себя ведёт и подчёркнуто издевательски зовёт его папой. Внешне Олег на это никак не реагирует, оставаясь невозмутимым, но раздражения в голосе скрыть не успевает.
– За языком следи!
– одёргивает резко и явно хочет сказать что-то ещё, очевидно малоприятное, как снова раздаётся звук шагов и на арене цирка, который все почему-то зовут семьёй, появляется Инна.
Она тоже почти не изменилась, может только оттенком волос, став ещё блондинистее,
– Сюрпри-и-из!
– тянет ядовито, полностью довольный произведённым эффектом.
– Олег, - цедит сквозь зубы женщина, обращаясь к мужу и даже не пытаясь понизить громкость голоса.
– Что этот… Делает в моём доме?!
За кадром остаётся “щенок”, “недоносок” и “сопляк”, но все прекрасно понимают какой смысл содержится в пренебрежительно-неприязненном “этот”.
Дорогие читатели, сейчас главы будут выходить через день, а не раз в неделю. Надеюсь, вы поддержите меня и книгу комментариями, кнопками "мне нравится", подпиской на меня в профиле автора и всеми прочими доступными инструментами. Я, правда, стараюсь радовать вас продолжением этой истории и хотела бы увидеть обратную связь.
79. Рома
– Ты говорил, что он больше не объявится!
– продолжает она, едва не срываясь на шипение.
– Ты мне обещ…
– Во-первых, “твоего” здесь ничего нет, - сухо обрывает жену отец, даже не удостоив взглядом и продолжив сверлить им его.
– Во-вторых, никаких обещаний я тебе никогда не давал. В-третьих, не забывайся и смени тон. “Этот” - мой сын.
– И давно ты об этом вспомнил?
– машинально язвит в ответ Инна и тут же меняется в лице, запоздало осознав что именно и кому именно только что сказала.
Олег Королёв о своей персоне крайне высокого мнения и подобное отношение к себе не прощает, о чём она, будучи его женой, знает получше многих. В светлых глазах тут же появляется раскаяние и сожаление, но уже поздно да и ему глубоко плевать на её чувства, о чём известно всем вокруг, кроме почему-то самой Инны, и он не упускает возможности это показать.
– Я помнювсё, Инна, - взглянув на неё как на зарвавшуюся собачонку, произносит чётко и с нажимом.
– Не вынуждай меня тебе об этом напоминать.
И вроде бы ничего особенного и грубого не прозвучало, а она бледнеет, сжимается, обхватывая себя за плечи, и невольно отступает на шаг назад. Очевидно, что во фразе заложено несколько смыслов, понятных лишь им вдвоём, и Рома, имеющий чуйку на наличие костей и дурно пахнущих кучек в чужих шкафах, не может не обратить на это внимание. Для него развернувшаяся картина и грызня “родителей” отдельный вид развлечения и кайфа, с которого он вряд
– Вы оба просто пример для подражания, - глумится в открытую, не сдержавшись.
– Другой такой “идеальной” пары в этом мире больше не найти. Советую вам носить заговорённые обереги, чтобы защитить свою невероятную любовь друг к другу от сглаза, а то мало ли…
Алёна, старающаяся всё это время слиться с обстановкой, чтобы её не заметили, легонько дёргает его за рукав кожанки, останавливая, но парень ждал этого момента очень долго, чтобы молчать и не искупать их в накопившемся за годы и теперь льющемся за края яде.
– Спокойно, Лёна, не переживай, и тебе, если повезёт, такой же, как мой самый лучший на планете папка, встретится однажды и, как и твоя мама, не будешь знать куда от такого счастья деваться.
Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Ромка скорее в лепёшку разобьётся, чем позволит кому-то, кто хотя бы чуть-чуть на его отца похожий, к ней подойти. По этой же самой причине он не смотрит на неё никак иначе, чем на младшую сестру, потому что, как бы ебано на душе от этого осознания не было и как бы не хотелось выпрыгнуть из шкуры, чтобы данный факт изменить, но от осинки апельсинки не рождаются. А в случае с ними - благородный орёл от прогнившего насквозь душой стервятника.
Ведь так, папа?
Мы же с тобой одного вида шакалы, да?
Только в отличие от отца, он это признаёт и особо не скрывает. Олег же до последнего делает вид, что правильный до зубного скрежета и святее всех святых, а без нимба над головой ходит, потому что скромный и порядочный донельзя.
– Рома, это не смешно, - едва слышно шепчет Отрадная рядом и, слегка побледнев, бросает опасливый взгляд на Королёва-старшего.
Тот его шутку тоже не оценивает. Чуть наклоняет голову вперёд, разглядывая их исподлобья и морально прессуя, отчего удерживать непринуждённость и внешний похуизм на родительские слова становится в разы тяжелее.
– Зачем ты вернулся?
– спрашивает прямо, всем видом давая понять, что больше не хочет тратить своё драгоценное время на него.
– Соскучился.
Рома же в свою очередь с ещё большим усилием ломает губы в вызывающей насмешке, игнорируя обиду, разъедающую его броню изнутри. Вроде уже давно осведомлён о том, что отцу не нужен, а за рёбрами болит каждый раз как в первый. Болит, давит, душит. И пора бы привыкнуть, смириться, может, даже отпустить, чтобы стало легче, но… Но кто тогда за эту его боль ответит? Кто вернёт эти адские четыре года, которые он потерял в академии? С кого, в конце концов, за детство, полное одиночества, спрашивать?
– Не паясничай. Напоминаю, что ты уже давно не ребёнок, чтобы вести себя подобным образом.
– А я напоминаю, что ты понятия не имеешь каким я был ребёнком и тем более какой я сейчас, так что не тебе мне подобные условия диктовать.
Королёв-старший, стоящий до этого на расстоянии и, по всей видимости, начавший терять терпение, уверенной и твёрдой походкой принимается надвигаться на него. Со стороны это выглядит как прямая угроза вновь оказаться выгнанным взашей и парень расправляет плечи, готовясь противостоять, но уже второй раз за день перед ним хрупкой защищающей преградой встаёт Алёнка.