Омут
Шрифт:
– Лома, скажи, что ты никуда не уедешь и будешь жить с нами всегда, - требует младший брат, посчитав её молчание за ответ и переживая за них обоих, вцепившихся друг в друга что есть мочи, всё сильнее.
– Пообещай!
Отрадная чувствует как Рома кивает, проводит утешающе ладонью по её спине и слышит глухое, хриплое от эмоций, но твёрдое, уверенное и непоколебимое:
– Обещаю. Буду с вами вместе всегда.
– Лёна, ты слышала?
– Егорик, извернувшись, заглядывает ей в лицо и улыбается так, что не улыбнуться в ответ не получается.
– Лома пообещал и… - вдруг озадаченно хмурится.
– Только где ты будешь спать? Надо поплосить папу купить тебе такую же кловать-машинку
Мальчик вскочил из Роминых рук на ноги и поспешил на выход из комнаты, голося на ходу:
– Мама-мама-мама! Позвони папе! Ломе нужна кловать! Слочно! Он будет жить с нами всегда!
Из глубины квартиры послышался приглушённый грохот, будто что-то упало, и над ухом раздался весёлый, слегка циничный смешок сводного брата.
– Надеюсь, это не Инна в обморок от “счастья” грохнулась.
У неё против воли тоже вырывается нервный смешок, хотя ничего забавного в сложившейся ситуации, конечно, нет, но это вдруг расслабляет, дарит возможность перевести дух и весь оставшийся день проходит в лучшем состоянии, чем могло бы быть.
Они втроём не расстаются до самого вечера, играя в комнате Егора, наверстывая годы разлуки и просто наслаждаясь долгожданной близостью с родными людьми. Мама их не трогает, всем своим видом показывая насколько она “рада” неожиданным изменениям в жизни, но потом, ночью, когда Олег возвращается, выговаривает ему всё накопившееся, не выбирая выражений и не сдерживая эмоций. Отрадная не питает слепых надежд, что Рома, которого Егорик упросил лечь в своей комнате на неудобный маленький диванчик и который, несмотря на несоответствие габаритов этого диванчика его росту и комплекции, не смог ему отказать, спит и не слышит ничего. Их комнаты находятся не так далеко друг от друга, а Алёна, даже укрывшись одеялом с головой, слышит каждое слово.
– …я не позволю этому… - Инна проглатывает оскорбление.
– Твоему сыну жить здесь! Он опасен для общества! Опасен для Егора! Для Алёны! Она молодая девушка и… И ты видел как он на неё смотрит?! Как говорит с ней! Как трогает… А если…
Она не договаривает. Королёв-старший прерывает её непривычно для него резким:
– Заткнись!
Тишина. Тяжёлая. Душная. Давящая на нервы.
– Я предупреждал тебя следить за языком, Инна? Предупреждал, - мужской голос звучит грубо и с толикой угрозы, маскирующейся под раздражением.
– Мне казалось, что ты уже взрослый человек, чтобы с первого раза понять, что со СВОИМ сыном я разберусь САМ и САМ решу, что ему позволять, а что нет!
– красноречивое женское молчание заставляет сердце обеспокоенно сжаться, а потом, после того как он продолжает, испуганно замереть.
– О безопасности Егора я тоже позабочусь САМ, а Алёна…
Отрадная выныривает из-под одеяла, задушенно хватая воздух ртом и слепо глядя в темноту.
– Будь уверена, к ней я его не подпущу. Вообще никого не подпущу. Никогда.
Мама шокированно выдыхает, по всей видимости не зная что сказать. С одной стороны ей бы обрадоваться, что любимый муж, наконец, до этого момента внешне абсолютно к падчерице равнодушный проявил какой-никакой интерес, а с другой… С другой в его словах видятся-слышатся-чувствуются смыслы, от которых мороз по коже пробегает.
– Ты… Ты же не… - она вдруг сбивается с мысли и в следующее мгновение звучит совершенно иначе.
– Почему у тебя рубашка в косметике?!
– девушка закрывает уши руками не в силах слышать как звенят в её голосе ревность с обидой.
– Где ты был всё это время?!
– Тихо! Не истери.
– Олег!
– Твою мать, Инна, ты закроешься сегодня или нет?!
Снова тишина. Звуки шагов, как всегда, замедлившиеся рядом с её дверью.
– Он же не
– холодно, словно не он ещё несколько секунд назад сорвался на жену, спрашивает мужчина.
– У тебя же хватило ума развести их по разным комнатам?
85. Алёна
Мама молчит, но всё же видимо как-то отвечает на его вопросы, потому что вновь раздаются шаги дальше по коридору, а затем открывается и закрывается дверь их спальни. Девушка переворачивается на бок и, свернувшись в клубок, продолжает бездумно пялиться в пустоту, пока не отвлекается на зажёгшийся экран смартфона. На нём уведомление из одной из социальных сетей об активности аккаунта Миши Романова. Уже заполночь, одногруппник, сдавшись уговорам, официально находился на больничном и она, слегка переживая о его состоянии, снимает блокировку, заходит в приложение и нажимает на иконку с Мишиным фото. Ожидает увидеть что и кого угодно, но неожиданно зависает на весенних глазах золотого мальчика и в целом на нём всём, потому что Романов снимает его со стороны на разном расстоянии, то отходя назад, то подходя ближе и давая шанс полюбоваться парнем со всех ракурсов. Кир, судя по всему не подозревая, что за ним ведётся видеосъёмка, носится по уличной открытой баскетбольной площадке, резко, даже остервенело, раз за разом попадая мячом в кольцо. В одном лёгком спортивном костюме, с раскрасневшимися щеками и зло пылающим отчего-то взглядом. Высокий, красивый, эффектный в свете фонарей, озаряющих площадку и добавляющих атмосфере кинемотографичности. На фоне слышится музыка, но какая конкретно разобрать не получается, потому что всё её внимание, без особого труда завоёвывает парень с мячом в руках.
– …браво, дружище, я уже не знаю, какой это по счёту раз, но ты красавчик!
– слышится за кадром слегка простуженный Мишин голос, когда Авдеев снова безошибочно отправляет мяч в корзину.
– Горжусь! Моя школа!
Кир на слова друга никак не реагирует, полностью поглощённый своим занятием и мыслями. Пробежка, прыжок, бросок - в самую точку. Пробежка, прыжок, бросок… Снова и снова. Так, что не оторваться.
– …тем временем прошло несколько суток, - беззлобно забавляется Романов, периодически шмыгая носом.
– Джордан, прощайся со званием лучшего баскетболиста всех времён, у тебя нет и шанса выдержать такую конкуренцию.
Алёна зачарованно следит за происходящим на экране, совершенно забыв о подслушанном несколько минут назад разговоре. Она и до этого момента знала, что Авдеев силён, быстр и вынослив. В конце концов, они учились вместе с первого курса, видели друг друга каждый день, слухов-вздохов-восторгов о нём было столько, что игнорировать их при всём своём негативном отношении к нему было невозможно. А сейчас, мало того, что это самое негативное отношение поменяло полярность, так ещё и зрение к ней, будто бы до этой минуты полностью слепой, вернулось. И отвернуться, перевести взгляд на что-то другое попросту не хочется. И унять разыгравшуюся фантазию, чтобы избавиться от ассоциации с молодым хищным гепардом, по какой-то причине внезапно оказавшимся среди каменных джунглей, не получается.
– …Кирюх, я, конечно, ни на что не намекаю, но мы здесь уже не один час торчим. Может мы всё-таки… - Мишу прерывает мяч с грохотом врезавшийся в щит и затем упавший в кольцо.
– Ла-а-адно, понял, побудем здесь ещё немного.
Золотой мальчик, не слушая его, шумно дышит, умело и уверенно ведёт мяч по площадке и кидает его в цель очередным точным броском. Из-за того, что он высоко поднимает руки, худи с футболкой поднимаются следом, выставляя на обозрение полоску кожи на крепком прессе, и у Алёны от такой картины неожиданно пересыхает во рту, а сердце, не знавшее покоя, спотыкается с ритма.