Он. Она. Другая
Шрифт:
Хорошо хоть павильон в этом крыле, а не соседнем. Корейские машины, как и японские в Казахстане любят и ценят. Часто покупают женам, любовницам, токалкам. От волнения и адреналина ладони чешутся и горят. Все менеджеры павильона заняты с клиентами, я иду вдоль стены на знакомый голос, останавливаюсь и прячусь за черным внедорожником так. Господи, что я делаю? Какой позор! Ведь я даже за бывшим мужем не следила, когда узнала об измене!
– Нариман, вот эта мне нравится. И цвет классный, красненький. Как раз для меня. Отражает мою натуру, - слащавым голоском говорит девушка.
–
– Смотри на комплектующие, ты же не первый год за рулем.
– Наримаан, - кокетливо тянет она, - мне машины всегда папа покупал. А теперь есть ты. Я доверюсь профессионалу. Скажешь - хорошая, возьму.
Она точно не его родственница. Если бы была, то постоянно бы к нему обращалась за помощью, а обратилась только сейчас. Тут же вспоминаю, что она звонила ему в субботу в десять вечера! Внутри все внутренности скручивает от осознания того, что мы до полуночи в его машине целовались, а потом он мог к ней поехать!
Выглядываю из-за машины и рот от удивления раскрываю. Черт, да она красотка и точно наша - на лице написано. Высокая, длинноволосая, ухоженная от головы до кончиков ногтей. Одета элегантно и сумка от “Ив Сен Лорана” на длинной золотистой цепочке. Рузанна рассматривает “Hyundai”, а Нариман за ней ходит и что-то рассказывает. Потом открывает водительскую дверь и, дождавшись пока она сядет, обходит авто и устраивается на пассажирском сидении.
Ком скребет горло будто наждачкой. Я уже не слышу о чем они говорят, да это и неважно - я увидела все, что хотела. Злость поднимается с самой глубины души и еще больше давит на сердце. Но если у него здесь такая шикарная Рузанна, зачем ему мать-одиночка Сабина?
Стоя за машиной, скоблю зубами по нижней губе и не сразу понимаю, что в кармане брюк вибрирует телефон. Очнувшись, достаю его и шепчу в трубку:
– Да?
– Сабина, ты куда пропала? У тебя все хорошо?
– тоже вполголоса интересуется Улпан.
– Да, я в туалете.
– Нет, это я в туалете, а тебя здесь нет.
– Я вышла подышать, у меня давление поднялось.
– А у тебя что проблемы с давлением?
– Да, - хоть здесь не нужно врать.
– Я сейчас поднимусь.
– Хорошо.
Улпан ловит меня в коридоре и затаскивает в туалет, закрыв дверь на ключ.
– В павильон бегала?
– спросила она, закрыв дверь.
– Нет.
– Да, - прищуривается Улпан.
– И что?
– нервно дергаю плечом.
– Как только ты вышла, Газя растрепала всем, что ты и шеф, - она соединяет два указательных пальца и трет их друг о друга.
– Нет, - мотаю головой я.
– Ее подружка с ресепшена видела, как вы в пятницу вместе уезжали. Ты, он и твоя дочка.
– Он просто нас подвез. Я же его знала до того, как сюда пришла.
– А вниз зачем бегала?
– не унимается коллега.
– Я же сказала, давление поднялось. Пошли уже работать.
Только работа не ладится от слова совсем. Выпиваю таблетку, чтобы снизить давление, но никак не могла сосредоточиться. Чувствую на себе взгляды любопытных коллег, скорее всего находящихся под “чудесным” воздействием
К концу рабочего дня настроение на нуле. Еле досиживаю до шести и самая первая срываюсь домой, хотя помню, что он просил задержаться и дождаться его. Но мне надо побыть одной.
В квартире Ирада с Нафисой снова развернули бурную деятельность и построили крепость из одеял и подушек, в которой спрятались с фонариками. Все чаще я замечаю между ними сходство: внешнее и по характеру. И пусть Нафиса будет похожа на тетю. Хотя бы сможет за себя постоять, не то, что мать.
Оставив их в зале развлекаться, затеваю шарлотку, ведь готовка всегда помогала отвлечься. Делать ее несложно, да и девочки ее любят. Телефон, лежащий на столешнице, сходит с ума от нескольких входящих подряд. Намеренно не подхожу к нему, потому что не хочу сорваться. Через пару минут он уже разрывается от звонка. Чертыхаясь, заглядываю в него и вижу на дисплее имя Наримана. В первый раз он позвонил через полчаса после моего побега, но я не ответила. Теперь сбрасываю его вызов. Снова звонит. Еще раз сбрасываю. Бесит. Захожу в мессенджер и вижу кучу непрочитанных сообщений от него.
“Сабин, почему не берешь?”
“Сабина, что с тобой? Почему молчишь?”
“Сабин, кабинет закрыт. Я же просил дождаться?”
“Что случилось?”
“Это уже несмешно! Возьми трубку!”
“Я долго буду сам с собой переписываться? Возьми телефон!”
“Милая, возьми, пожалуйста, трубку”
Милая? Он прежде никогда меня так не называл. Да меня вообще никто так не называл, кроме папы, и тот говорил “джиним”, что значит “душа моя”. Но это его “милая”...сильнее задевает, нервирует и интригует
Далее голосовое:
– Сабина, милая, - Нариман прочищает горло, - я не знаю, что у тебя случилось и почему ты не отвечаешь. Я что-то сделал? Что-то не то сказал? Пожалуйста не молчи”.
Начинаю печатать ответ, но быстро стираю. Пальцы тяжелеют и не слушаются. Вижу, что Нариман онлайн и быстро выхожу из чата. Тут же прилетает новое сообщение:
“Ты печатала сообщение, но не отправила…”
Молчу, уже вовсю жую губы и не обращаю внимания на визги, доносящиеся из зала.
“Я сейчас приеду к тебе и мы разберемся”.
Даже так? Вот прям едет? Что-то здесь не так. Если бы Рузанна была его невестой, стал бы он забрасывать меня звонками и сообщениями. А может, я превращаюсь в истеричку, коей никогда не была. Я всегда терпеливо ждала мужа с работы, спокойно принимала его холодностость и во всем соглашалась. А сейчас…Сейчас не хочется рвать, метать и спустить всех собак на Наримана. Но прежде нужно выслушать, что же он скажет. Сжимая телефон в руках, быстро печатаю два слова:
“Хорошо, приезжай”.
Через сорок минут вытаскиваю шарлотку из духовки и накрываю вафельным полотенцем. Из зала тут же прибегает мелкая и принимается крутится вокруг стола: