Она под запретом
Шрифт:
— Арсения, как подойдёт, предупреди, что скоро уезжаем, — Пётр смотрит на сестру. — Родченко его вконец заболтал.
Я машинально оборачиваюсь и оглядываю зал. Данил разговаривает со своим отцом, а в метре от него стоит Арсений в компании невысокого мужчины, чьё лицо мне кажется смутно знакомым. Рядом крутится Инесса. На ней идеально сидящее платье с открытой спиной, волосы цвета спелой пшеницы уложены волнами на один бок в стиле старого Голливуда. Очень эффектно.
— Они смотрятся, — замечаю я, отворачиваясь.
Сестра бросает мимолетный взгляд в их сторону и наводит на нас с ней камеру, собираясь сделать
— Арс и Инесса? Да, суперпара. Хоть сейчас на обложку.
Развернув телефон, она демонстрирует мне получившийся снимок.
— Пересними, а? — умоляюще шепчу я.
— Ну да, у тебя здесь лицо кислое, — соглашается сестра и крутит головой по сторонам. — О, вон Даня идёт. Попросим его нас сфотографировать.
Из ресторана мы выходим спустя полтора часа. Пришлось задержаться из-за долгих прощаний гостей с именинником. Данил нас провожает. У него дела в городе, но он обещает приехать завтра к обеду.
— Ну что, по коням? — задорно восклицает Луиза, открывая пассажирскую дверь отчимовского внедорожника. — Аин, может быть, с Арсом поедешь? А то полдивана цветами забито.
Мне начинает казаться, что в этот момент Данил на меня смотрит, и я машинально мотаю головой:
— Да нет. Уместимся как-нибудь.
— Ну ок, — пожимает плечами Луиза. — Тогда я с ним поеду, чтобы ему дорогой не скучать.
Мне становится неловко. Во-первых, потому что Арсений, который ещё не успел сесть в салон, слышал мой отказ, а во-вторых, потому что я будто бы вынудила сестру пересесть.
Хочу сказать, что не имею ничего против поездки с Арсением, но сестра уже забирается к нему в салон, попутно угрожая расправой в случае, если он начнёт быстро гнать. Я сажусь на задний диван к отчиму и снова чувствую себя полной дурой.
Глава 39
В Одинцово мы приезжаем ближе к полуночи, поэтому ни о каких чаепитиях и болтовне в гостиной речи не идёт. Арсений с Луизой прибыли раньше нас — «Ауди» стоит на своём привычном месте, а в комнате сестры горит свет.
Я желаю отчиму спокойной ночи и поднимаюсь на второй этаж. Кошусь на дверь в начале коридора и на секунду затаиваю дыхание, чтобы уловить доносящиеся из-за неё звуки. Ничего не слышу, разумеется, и ускоряю шаг. Принять тёплый душ, смыть косметику, избавиться от украшений и лечь спать. Выпитая за вечер пара фужеров вина давно выветрилась, и моё сознание свободно от неправильных мыслей.
Наверное, потому что день получился длинным и полным впечатлений, у меня не сразу получается уснуть. Лента событий нарезанными кадрами мелькает перед глазами: кисть Данила в обрамлении чёрно-белой манжеты тянется ко мне, чтобы стукнуться фужерами, расслабленно улыбающийся отчим окидывает глазами свою семью, Луиза шепчет, что я молодец, и сжимает мою руку. Насмешливый синий взгляд. Изящный изгиб спины в вырезе шёлкового платья.
Я морщусь. Неужели Арсений действительно женится на Инессе? Случай из разряда фантастики.
И почему эта мысль вообще меня беспокоит? Наверное, потому что представить Арсения чьим-то мужем у меня не получается. На моей памяти он даже ни с кем не встречался, а здесь раз! — и вдруг женится. Пожалуй, Инессе можно только посочувствовать, если это окажется правдой. Во-первых, потому что на людях Арсений ни разу не был с ней ласков, а во-вторых, потому что дважды
Я накрываю голову подушкой. Слишком много рассуждений о том, на что способен и не способен Арсений. Да и не мне его осуждать. Просто он такой человек. Для чувств в его жизни отведено мало места, он мыслит практично, как потребитель. Брак с Инессой выгоден ему и его семье, а для него это достаточный стимул, чтобы жениться. Он же пообещал отцу его не подводить. Может, это и имел в виду. И Луиза не подведёт. Выйдет замуж за Даню, и в семье Авериных наступит тотальное счастье.
С отголосками этих мыслей я проваливаюсь в бездонную яму сна. Попадаю в какую-то пещеру. В ней темно, холодно и сыро, и я всеми силами пытаюсь найти из неё выход. Где-то вдалеке пробивается тонкий солнечный луч, и я иду на него. От усталости ноги становятся непослушными и тяжёлыми, дыхание сбивается так, что покалывает лёгкие, а свет тем временем даже чуточку ближе не становится. Мне жутко страшно. Я не хочу умирать в кромешной темноте, совсем одна. Меня даже оплакать будет некому.
Я распахиваю глаза. Изо рта вырывается всхлипывание, тело бьёт озноб. «Это всего лишь сон, просто сон», — уговариваю я себя, но слёзы продолжают катиться. Кошмары мне снятся нечасто, но всякий раз становятся огромным стрессом. Потому что в такие моменты я вспоминаю, насколько одинока. Если бы была жива мама, я бы забралась к ней под одеяло, и она могла бы меня обнять. В Лозанне я делила комнату с Хельгой, и при желании можно было разбудить её.
Обхватив себя руками, я разглядываю скрытые полумраком очертания настенных часов. Если бы было светло, если бы во мне была уверенность, что страх скоро меня покинет, подобная мысль меня бы не посетила. Я ведь всё для себя решила. Но сейчас ночь, мои щёки мокрые от слёз, а в груди холодно. С этим холодом я ещё долго не смогу уснуть.
Я промокаю лицо пододеяльником и выскальзываю из кровати. Утром я наверняка пожалею о сделанном, но в данный момент это меня мало заботит. Признаю: я трусливая, легкомысленная и живу сегодняшним днём. Наплевать. Сейчас я не могу и не хочу быть одна.
Путь по коридору я знаю настолько хорошо, что даже в темноте огибаю половицу, которая скрипит, если на неё наступить. В доме царит стерильная тишина. Время почти два часа ночи, и Аверины, разумеется, уже спят. И Арсений тоже спит. Но мне и не нужно, чтобы он просыпался. Я просто полежу рядом.
Я осторожно тяну дверь его спальни. Она, конечно, не закрыта. У Арсения и в мыслях нет, что кто-то осмелится посягнуть на его покой. А зря. Однажды я уже это сделала.
Шторы на окнах плотно задвинуты, поэтому разглядеть обстановку вокруг невозможно. Я двигаюсь на цыпочках и очень медленно, чтобы ненароком не наткнуться на тумбочку или кресло. Уронить что-нибудь будет непростительно. Тогда Арсений включит свет, и я захочу провалиться сквозь землю.
Колени и ступни упираются в край кровати — я достигла цели. Звук размеренного дыхания совсем близко. Он спит.