Опасная граница

Барфилд Томас Джефферсон

Усиливающееся военное давление монголов ослабло только тогда, когда в степи начались внутренние раздоры. Даян-хан был вынужден прекратить нападения, чтобы подавить восстания в Ордосе и Кукуноре. Только в 1522 г. он опять серьезно потревожил границы Китая, а в следующем году организовал набег на окрестности Пекина. Одновременно он послал отряд для захвата Ганьсу. Даян-хан продолжал ежегодные нападения до 1532 г., а потом предпринял попытку заключить мир. Несмотря на все возрастающую военную слабость, Мин с конца XV в. значительно ужесточила свою позицию в отношении кочевников. До этого она принимала даннические миссии и награждала их участников, а теперь даже отказалась принимать посольства из степи. После того как миссии Даян-хана было отказано в приеме, он предпринял новую серию нападений, которые прекратились только с его смертью в 1533 г.

После смерти Даян-хана под властью восточных монголов находились вся Южная Монголия и восточная часть Северной Монголии. Длительное правление и чингисидское происхождение Даян-хана,

а также слава его потомков позволили ему занять важное место в монгольской истории. Однако, несмотря на свои многочисленные победы, он не смог добиться установления централизованной внутренней власти над всеми племенами в степи. Даян-хан происходил из дома Юань, и это помогло ему добиться официального подчинения со стороны местных племенных вождей, так как марионеточные династии Чингисидов всегда признавались в качестве формальных властителей в степи, но превращение формального признания в реальную политическую власть было весьма трудным делом. Эсэн и Аруктай хорошо понимали это, поскольку использовали марионеточных Чингисидов и организовывали военные кампании не только для того, чтобы добиться признания своих чингисидских ставленников, но и для усиления собственной власти.

Когда возникало кочевое государство, степные правители обращались к Китаю за финансовой поддержкой, однако безуспешные действия Даян-хана указывают на то, что перед тем, как проводить политику вымогательства у несговорчивого китайского двора, необходимо было добиться единства в степи. После того как Даян-хан начал претворять в жизнь стратегию внешней границы, оказывая все большее и большее давление на Китай, его планы разбились не об оборонительные сооружения Минской империи, а о подводные камни внутренних восстаний, то и дело вынуждавших его прекращать военные кампания. Широкомасштабные войны против Китая требовали от вождя кочевой империи огромной концентрации сил. В то время как центральная монгольская армия сражалась на границе, мятежные вожди племен, находившиеся в своих уделах, могли воспользоваться ее временным отсутствием для проявления неповиновения. Поэтому честолюбивый и дальновидный вождь кочевников должен был сперва установить контроль над степью, а уж потом предпринимать серьезные попытки вымогательства у Китая. Лишь объединив степь, вождь кочевников мог переключить свое внимание на Китай и изменить отношения между правящей династией и степью. Даян-хан попытался ввязяться в борьбу с Китаем, не обеспечив необходимого контроля над степью. Этому способствовали слабость обороны Мин, а также популярность у степных племен набегов с целью получения добычи. Однако с каждым успехом Даян-хана в Китае росли опасения местных племенных вождей, которые боялись, что он будет все более жестко подчинять их своей воле. Они сделали ставку на восстание еще до того, как Даян-хан преуспел в военных кампаниях в Китае, и таким образом свели на нет все его усилия по созданию государства.

Алтан-хан и капитуляция Мин

Потомки Даян-хана быстро поделили между собой оставленную им территорию. Исследователи объясняют это разделение традициями монголов и сравнивают его с разделением империи Чингис-хана. В действительности империя монголов официально не была поделена в период правления великих ханов и оставалась единым государством вплоть до междоусобной войны. Точно так же не было раскола и в ойратской империи от Махмуда до Тогона и Эсэна. Разделение территории Даян-хана было доказательством ее внутренней нестабильности. Даян-хану не удалось объединить племена или даже начать создание кочевого государства, которое досталось бы его преемникам. Его сыновья унаследовали отдельные территории, на которых пытались утвердиться, образовав свободную конфедерацию племенных уделов. Сыновья и внуки Даян-хана принимали совместное участие в больших походах, но никто из них не пытался всерьез распространить свою личную власть на всю степь.

Наиболее известным из этих правителей был Алтан-хан (1507–1582 гг.) — внук Даян-хана, который правил более 40 лет и благодаря знатности и таланту стал неофициальным главой конфедерации [307] . Он унаследовал власть над монгольскими племенами тумэтов к северу от Шаньси, что давало ему контроль над центральным участком границы. Его брат Цзи-нан получил территорию к северу от Шэньси. После смерти Цзи-нана Алтан стал наиболее влиятельным лидером в степи. Именно он в конце концов принудил Мин изменить ее политику и предоставить субсидии кочевникам, а также открыть пограничные рынки. Любопытно, что эта уступка была сделана слишком поздно для того, чтобы возникло централизованное кочевое государство, поскольку Алтан-хан никогда не пытался монополизировать поступающие из Китая богатства, и получаемые ресурсы служили лишь для поддержания имевшегося состояния раздробленности в степи.

307

Goodrich and Fang. Dictionary of Ming Biography. P. 17–20.

Алтан-хан продолжил даян-хановскую политику давления на минский двор с помощью набегов. Под его предводительством восточные монголы ежегодно нападали на Китай, и за 40 лет граница не знала ни одного года

мира. Алтан-хан использовал набеги в двух целях: чтобы непосредственно вознаграждать участвовавших в них монголов и чтобы принудить Китай к признанию даннической системы и к открытию рынков для торговли лошадьми, на которых монгольская знать приобретала предметы роскоши. Отказ Мин организовать пограничные рынки был основной причиной, толкавшей монголов на нападения. Например, когда в 1541 г. минский двор отверг предложение монголов о заключении мира в обмен на организацию пограничной торговли, они на следующий год организовали опустошительное вторжение в Шаньси.

Такая форма взаимоотношений, при которой за отклонением предложения о мире следовали набеги, сохранялась в течение десятилетий. Набеги достигли своего апогея в 1550 г., когда Алтан-хан дошел до самых ворот Пекина. Китайцы отказались покинуть стены города, и Алтан-хан был вынужден отступить. Эта атака вынудила китайцев пересмотреть свои позиции. Многие чиновники утверждали, что крайне неразумно отказывать монголам в организации рынков и подвергаться ежегодным атакам. Рынок для торговли лошадьми был открыт, а Алтан-хану передали в дар большое количество денег. Но те же рынки были немедленно закрыты, как только монголы потребовали, чтобы на них торговали также зерном и тканями. Дворцовые чиновники утверждали, что это было уловкой монголов, с помощью которой последние хотели получить зерно для обеспечения продовольствием китайских пленников в Южной Монголии. Ответ не заставил себя долго ждать. В 1552 г. на Китай было произведено 8 крупномасштабных нападений, за которыми последовали набеги аналогичной интенсивности, продолжавшиеся еще пять лет. К 1557 г. набеги стали настолько серьезными, что минский двор стал рассматривать вопрос о переносе столицы из Пекина в более безопасное место. Такое предложение в последний раз рассматривалось и было отвергнуто столетием ранее — после того, как Эсэн захватил в плен императора.

Этот казавшийся бесконечным цикл пограничных вторжений неожиданно прекратился, когда минский двор изменил свою позицию по вопросам субсидий и торговли. В 1570 г. Ван Чун-гу, опытный пограничный военачальник Мин, добился капитуляции одного из любимых внуков Алтан-хана. Будучи тонким дипломатом, он удачно использовал этот случай для того, чтобы обеспечить изменение минской политики в отношении монголов. Был заключен мирный договор, по которому Китаю гарантировалась безопасность границ в обмен на титулы, выплату субсидий и организацию пограничных рынков. Эти требования были стандартными требованиями монголов на протяжении более 70 лет. После длительной войны на границе наконец установился мир, достигнутый в результате ожесточенных споров в минском правительстве [308] .

308

Serruys. The Tribute System and the Diplomatic Missions (1400–1600). P. 64–93.

Однако мир на монгольских условиях не привел к созданию кочевого государства. Алтан-хан был лишь одним из многих племенных вождей, хоть и связанных между собой, но не зависящих друг от друга. Таким образом, договор с Алтан-ханом не распространялся автоматически на многочисленные племена в Ордосе, с которыми надо было договариваться отдельно. Он также не распространялся на восточномонгольское племя чахаров, нападавшее на Ляодун. Чахарами руководил великий хаган Тумэнь, который, будучи старшим из Чингисидов, на генеалогической лестнице занимал положение выше Алтан-хана. Тумэнь отказался присоединиться к даннической системе, поскольку

Алтан-хан является подданным Тумэнь-хагана, однако ныне он [Алтан-хан] получил такой пышный титул и такую огромную золотую печать, как будто бы стал мужем, а Тумэнь-хаган [его господин] низведен в статус жены [309] .

Тумэнь и его потомки продолжали нападать на Ляодун.

Новая политика Мин открывала для монголов множество перспектив. Субсидии и открытие пограничных рынков были действительно более прибыльным делом, чем набеги. Это становилось все более и более очевидным. В трех военных округах — Сюаньфу, Датуне и Шаньси — рынки по продаже лошадей и прямые субсидии принесли монголам около 60 000 лянов серебра в 1571 г., 70 000 лянов в 1572 г. и 270 000 лянов в 1577 г., причем субсидии составили примерно 10 % от общей суммы. К 1587 г. одни только субсидии составили 47 000 лянов серебра, хотя, возможно, увеличился их удельный вес в итоговой прибыли. Если разложить общую сумму (в пересчете на ляны), полученную в 1612 г. от прямых выплат и продажи лошадей на рынках, по трем пограничным округам, то будет видно, насколько прибыльной была эта система для тумэтов [310] .

309

Ibid. P. 104.

310

Ibid. P. 308–313.