Опасная граница

Барфилд Томас Джефферсон

Минские чиновники на границе были озлоблены такой политикой. Они утверждали, что, хотя выплаты кочевникам и являлись дорогостоящим предприятием, они все-таки были дешевле, чем сбор войск и строительство укреплений. Они также утверждали, что минский двор неправильно понимает данническую систему, когда полагает, что в ее основе должно лежать «искреннее» уважение кочевников к Китаю. Напротив, успех данной системы зависит от личной материальной заинтересованности кочевников. Однако этот совет не был услышан. В течение 70 лет минская граница испытывала беспрецедентные для истории Китая удары.

Изменение политики в 1570 г. принесло на границу мир в обмен на выплаты и разрешение торговли. Почему политика изменилась именно в этот момент, не вполне ясно, поскольку ответ, вероятно, нужно искать в дворцовой политике Мин, а не в характере военных действий на границе. Несомненно, что правительство уже не могло справиться с возросшими военными расходами, а армия перестала действовать эффективно. Граница годами подвергалась нападениям. Ежегодные военные расходы увеличились с 430 000 лянов

серебра в период с 1480 по 1520 г. до 2 300 000 лянов в 1567–1572 гг. [314] Они продолжали расти и далее в связи с усмирением маньчжуров, а также восстаний внутри страны. Без договора о мире с монголами Минская держава скорее всего рухнула бы на 50 лет раньше действительной даты своего падения. Вероятно, заключение договора с Алтан-ханом было привлекательным еще и потому, что он к тому времени был пожилым человеком и не имел больших амбиций. Однако в целом это решение было скорее всего связано с общим изменением внешней политики Мин, вызванным натиском на южные прибрежные районы японцев и европейцев и стремлением совладать с выходящей из-под контроля ситуацией. Как на северных, так и на южных рубежах минский двор ослабил ограничения на торговлю и стал проводить менее враждебную политику по отношению к иностранцам. Политика примирения, какими бы причинами она ни была вызвана, вскоре доказала свою эффективность в установлении более мирных отношений со степными племенами. Когда вожди монголов начали страстно гнаться за титулами и дарами, набеги стали сравнительно редким явлением.

314

Chan. The Glory and Fall of the Ming Dynasty. P. 197.

Однако Мин решила пограничную проблему слишком поздно. Реальную опасность для ее власти представляли вовсе не степняки, а восстания внутри страны и племена в Маньчжурии. И эта опасность нарастала. В третий раз за 1800 лет крах внутреннего порядка в Китае и анархия в степи выпустили маньчжурского тигра из клетки и положили начало наиболее успешной и долговечной из всех иноземных династий в Китае.

Возвышение маньчжуров

На протяжении всей истории династии Мин она испытывала на границе проблемы с кочевниками. После заключения договора об установлении даннической системы с 1571 г. длительный конфликт между Китаем и кочевниками был в значительной мере исчерпан. Согласно условиям договора, большинство вождей многочисленных монгольских племен получили субсидии и право на торговлю. Кроме того, Мин пожаловала им различные титулы. Мирный договор закрепил раздробленность политической структуры монголов того времени. Так как каждый вождь небольшого племени получал выплаты самостоятельно, он противился любым попыткам объединения степи под властью единого правителя.

Как раз тогда, когда пограничные проблемы Мин в отношениях с кочевниками приобретали все меньшее и меньшее значение, в конце XVI и начале XVII в. на северовосточной границе с Маньчжурией произошел ряд существенных изменений, которые стали представлять серьезную угрозу минским интересам. Воспользовавшись доходами, полученными от Мин в рамках даннической системы, и военной слабостью Китая, раздробленные племена чжурчжэней начали объединяться и образовали пограничное государство. Случись это раньше, восточные монголы тотчас бы разрушили его, но сейчас они не вмешивались, так как были заняты внутренними раздорами.

Чжурчжэни были потомками того самого народа, который основал династию Цзинь, уничтоженную монголами. В эпоху Мин они проживали в небольших разрозненных деревушках, населенных группами родственников, и занимались земледелием, разведением скота и охотой. В политических целях китайцы разделяли чжурчжэней Маньчжурии на три группы: цзяньчжоу, которые занимали северо-восточную территорию к западу от реки Ялуцзян; конфедерацию хайси, или хуньлунь, состоявшую из племен хада, ехэ, хойфа и ула и занимавшую земли к северо-западу от Мукдена; и племена е, или «диких» чжурчжэней, которые проживали в лесах еще дальше на севере. Первые две группы имели непосредственные связи с Китаем, «дикие» чжурчжэни с ним напрямую не контактировали.

На протяжении большей части минского периода племена чжурчжэней, дружественные Китаю, были организованы примерно в 200 небольших подразделений вэй-со по старому юаньскому образцу. Теоретически эти подразделения являлись вспомогательными частями минских вооруженных сил, но в действительности были не чем иным, как удобным политическим орудием, с помощью которого Китай мог сохранять влияние в данном регионе и сдерживать проникновение в него Кореи. В отличие от национальных китайских династий Хань и Тан или монгольской династии Юань, Мин не контролировала территории за пределами Ляодуна и частично Ляоси. Подразделения вэй-со подрывали власть чжурчжэньских племенных конфедераций, что было на руку многочисленным вождям местных племен. Признание последних со стороны Мин позволяло им самостоятельно торговать на границе и участвовать в выгодных даннических миссиях, отправлявшихся в китайские города. Союзники Мин также выступали буфером против монгольских племен, населявших степи к западу от Маньчжурии [315] .

315

Майкл (Michael)

в Origin of Manchu Rule in China делает акцент на минских корнях позднейшей маньчжурской организации, однако свидетельства в пользу того, что маньчжуры следовали курсом иноземных династий, являются более убедительными. Кроме того, организация вэй-со, использованная Мин, была перенята ею у Юань, см.: Farquhar. The Origins of the Manchus' Mongolian Policy.

Возвышение чжурчжэней началось на фоне обычных пограничных конфликтов, описания которых полны историй о загадочных убийствах и заговорах с целью мести. Основателем маньчжурского государства стал Нурхаци (1559–1626 гг.), сын вождя племени цзяньчжоу, погибшего в одной из бесчисленных войн между племенами чжурчжэней. В 1585 г. Нурхаци дал клятву отомстить за смерть отца, убив Никан-вайлана, хана соперничавшего с ним племени, поддерживаемого китайцами. Первоначально Нурхаци попытался получить компенсацию от Китая, но ему было отказано в помощи, поскольку его соперник был союзником Китая. Кроме того, Нурхаци узнал, что только малая часть его родственников имела желание сражаться с человеком, располагавшим столь мощной поддержкой. Таким образом, он начал кампанию с очень небольшой группой сподвижников (все вместе они смогли собрать лишь 13 комплектов вооружения). Ко всеобщему удивлению, он успешно атаковал всех своих соседей и установил власть над племенем цзяньчжоу, а в течение года смог уничтожить Никан-вайлана. Его победа вызвала смятение в чжурчжэньской политической жизни [316] .

316

Судя по китайским историческим хроникам, описывающим события этого периода, приход к власти Нурхаци и создание Хунтайцзи государства Цин состоялись без всяких осложнений, однако оригинальные маньчжурские документы открывают перед нами гораздо более содержательную картину трудностей и внутренних конфликтов.

Наш анализ базируется на данных, почерпнутых из работы Гертрауде Рот Ли (Gertraude Roth Li) The Rise of the Manchu State: A Portrait Drawn from Manchu Sources to 1636. Эта работа заслуживает того, чтобы быть более известной; тем не менее многие ее выводы можно найти в следующих очерках Рот: The Manchu-Chinese relationship, 1618–1636 и The rise of the Manchus, написанных в соавторстве с Джозефом Флетчером (Joseph Fletcher) для Cambridge History of China (Vol. 9. Part 1).

Это были мелкие войны, в которых друг другу противостояли вооруженные отряды численностью с десяток человек. Согласно сведениям корейских источников, в 1596 г. «великий вождь» Нурхаци командовал всего 150 воинами, да еще делил при этом власть со своим братом Шурхаци — «малым вождем», командовавшим 40 воинами [317] . Даже если предположить, что Нурхаци мог собрать и большее число войск, заключив союз с вождями других племен, ни один уважающий себя разбойник в Китае не привлек бы к себе внимания, имея под рукой столь малые силы. Важность первой победы Нурхаци заключалась не в количестве людей, участвовавших в сражении, а в том, что она позволила ему установить над племенами чжурчжэней более централизованную власть. Военные успехи изменили характер политической организации чжурчжэней, постепенно превратив конфедерацию небольших племен в сложно структурированное пограничное государство. Нурхаци также начал заботиться о поддержании военной мощи, стимулируя процессы социально-экономического развития, что обеспечило его продовольственной базой и возможностями производства оружия.

317

Li. Rise of the Manchu State. P. 15.

Ранняя история маньчжурского государства под управлением Нурхаци может быть разделена на два периода: племенной период, продолжавшийся до 1619 г., и период пограничных завоеваний, который продолжался вплоть до смерти Нурхаци в 1626 г. Первый, гораздо более продолжительный, период характеризовался попытками подчинения и объединения чжурчжэньских племен. Нурхаци использовал для достижения своих целей традиционную военную тактику, брачные союзы и китайскую данническую систему. В этот период он делил власть с родственниками. После объединения большинства племен и централизации власти он в 1615 г. объявил себя ханом, однако вплоть до 1619 г. не приступал к завоеваниям китайской территории. На протяжении второго периода Нурхаци стремился заложить основы настоящего государства, но ему мешала ограниченность собственного политического кругозора. Создавать настоящее государство и основывать подлинную династию пришлось сыну Нурхаци.

После смерти Никан-вайлана влияние Нурхаци на северо-востоке значительно возросло. В 1588 г. он заключил два брака: один — с внучкой вождя племени хада, другой — с дочерью недавно умершего вождя племени ехэ. Оба брака имели важное значение, поскольку связывали его родственными узами с чжурчжэнями конфедерации хуньлунь. В 1590 г. Нурхаци отправился с даннической миссией в Китай и получил небольшой титул. Такие миссии имели для Нурхаци большое значение. В Китае он похитил около 500 минских даннических грамот, предоставлявших их обладателям право на получение даров, и вознаградил ими своих сподвижников. Небольшой титул был полезным дополнением к его авторитету в тех районах, где при установлении отношений с другими племенами влияние Китая было важным фактором.