Опасная граница
Шрифт:
Победа Чингис-хана демонстрирует, что та модель, которую мы представили, является вероятностной, а не детерминистской. В периоды беспорядка всегда выдвигались племенные вожди, подобные Чингис-хану, однако их шансы объединить степь несмотря на решительное сопротивление существовавших маньчжурских государств, опиравшихся на богатства Китая, были невелики. Таким образом, хотя жуаньжуани и были явными неудачниками, сменившие их тюрки создали огромную империю, более великую, чем империя сюнну, не потому, что были столь уж талантливы, а потому, что имели возможность эксплуатировать новые китайские государства, которые щедро оплачивали мир на своих границах. Чингис-хан вынужден был перебороть огромные трудности: чжурчжэни были могущественны, Монголия не знала единства с момента падения уйгуров (более трех столетий тому назад), сами монголы были сравнительно слабым степным племенем. Столкновение могущественного кочевого государства и сильной иноземной династии в Китае было уникальным и крайне разрушительным событием. Монголы использовали традиционную стратегию беспощадных атак, чтобы добиться заключения выгодного перемирия, но эта стратегия не сработала, так как чжурчжэни отвергли предложение о мире и вынудили монголов наращивать
Монголы были единственными кочевниками из центральных степей, захватившими Китай, но это завоевание изменило отношение китайцев к номадам на все последующие эпохи. Описанный выше порядок смены циклов власти как будто предсказывал возвышение степной империи после свержения китайскими повстанцами чжурчжэней и объединения Китая под властью династии типа Мин. При Минах такие империи, возглавляемые сначала ойратами, а затем восточными монголами, возникали, но они были нестабильны, потому что до середины XVI в. кочевники были не способны организовать систему регулярной торговли и получения субсидий из Китая. Так как память о монгольском вторжении была еще свежа, Мин игнорировала ханьский и танский опыт и проводила политику изоляционизма, опасаясь, что кочевники могут свергнуть ее власть. Номады отвечали постоянными набегами на границу, атакуя Мин больше, чем какую-либо другую китайскую династию. Когда Мин в конце концов перешла к политике задабривания кочевников, атаки в основном прекратились и на границе был восстановлен мир. Когда же в середине XVII в. Мин была уничтожена китайскими повстанцами, именно маньчжуры, а не монголы завоевали Китай и провозгласили династию Цин. Подобно прежним правителям из Маньчжурии, Цины использовали дуальную структуру управления и успешно предотвращали политическое объединение степи, кооптируя монгольских вождей в состав империи и разделяя племена на небольшие административные единицы под имперским контролем. Период традиционных взаимоотношений между Китаем и Внутренней Азией закончился, когда современное вооружение, транспортные системы и новые формы международных политических отношений разрушили китаецентричный мировой порядок в Восточной Азии [24] .
24
Названия типа «Хань», «Тан», «Мин» в тексте книги употребляются в женском роде, за исключением случаев, когда перед ними стоит слово «государство». Династии Мин и Цин периодически обозначаются в форме множественного числа («Мины», «Цины»). — Примеч. науч. ред.
Культурная экология
Внутренняя Азия и Китай взаимодействовали в пограничной области, которую можно разделить на четыре основные экологические и культурные зоны: Монголию, Северный Китай, Маньчжурию и Туркестан [25] . Монголия была родиной кочевников, разводивших скот в степях и на склонах гор. Кочевники, с сезонными миграциями, экстенсивной экономикой, низкой плотностью населения и племенной политической организацией, были почти во всех отношениях противоположны китайцам, чье общество зиждилось на интенсивном орошаемом земледелии на землях с высокой плотностью населения и управлялось централизованным бюрократическим аппаратом. Пропасть между этими двумя обществами была выражена также географически, так как граница между ними была линейной и проходила вдоль Великой Китайской стены — чрезвычайно величественного сооружения, первоначально построенного при династии Цинь в конце III в. до н. э., чтобы отграничить и отделить Китай от мира кочевников. Китай и Монголию можно легко выделить в отдельные категории, а географические ареалы к востоку и западу от них имеют более сложный характер. И Маньчжурия, и Туркестан включали в себя несколько экологических зон, населенных различными народами, — как кочевыми, так и оседлыми. Эти регионы находились под властью Китая и Монголии, когда те были могущественны, но когда Китай и степь периодически погружались в анархию, в пограничных регионах возникали собственные независимые государства, которые инкорпорировали элементы как китайской, так и кочевой культур.
25
Эти названия применяются для обозначения географических регионов, но не подразумевают постоянного проживания современных этнических или лингвистических групп на территории последних. Ведь неясно, скажем, как были исторически взаимосвязаны монголы Средневековья и Нового времени с сюнну, обитавшими в тех же краях тысячелетием ранее. Можно также вспомнить, что Туркестан на протяжении первой половины своей истории был иранским по языку и культуре регионом, а термин «Маньчжурия» вообще предложен западными географами.
Монголия занимает плато площадью 2 700 000 км2 в центральной части Евразии. Для нее характерен континентальный климат с очень суровыми зимами, жарким летом и относительно небольшим количеством осадков. Монголия в основном покрыта степями, так как представляет собой восточную часть великой Евразийской степи, всхолмленные травянистые равнины и лесистые участки которой пересекаются горными кряжами, тянущимися от границ Маньчжурии на востоке до Черного моря и равнин Венгрии на западе. Монгольская степь расположена на большей высоте, чем тюркские степи к западу от нее, лежащие примерно на уровне моря, и достигает высоты 1500 м. над уровнем моря и более. Этот перепад высот очерчивает экологическую границу Монголии на западе и традиционно совпадает с границей ее политического и культурного влияния.
Пустыня Гоби занимает 2/3 площади Монголии. Как отмечали многие географы, Гоби в действительности не пустыня, а очень сухая степь. Она отделяет друг от друга северную и южную пастбищные зоны, обычно называемые Внешней и Внутренней Монголией на основании их географической близости к Китаю. Гоби имеет наиболее засушливый характер в центральной части, где обитает сравнительно небольшое количество людей и скота, а основная часть монгольского
26
Murzaev. Die mongolische Volksrepublik, physisch-geographische.
Монгольское плато разделяет зоны, чрезвычайно различные в экологическом отношении. На севере и северо-востоке оно примыкает к сибирским лесам. Эта территория была населена малочисленными племенами охотников и оленеводов. Кочевники, лучше организованные и более могущественные в военном отношении, чем лесные племена, стремились установить свой контроль над Сибирью, чтобы получать оттуда меха и другие лесные богатства. Их взаимодействие, однако, не было односторонним, так как лесные племена, познакомившись с образом жизни кочевых скотоводов, переселялись на юг и становились частью степного мира. Однако сибирские леса были неподходящим местом для экстенсивного овцеводства или коневодства, а олени не могли питаться травой, поэтому эти регионы оставались различными в культурном отношении. История взаимоотношений народов и культур монгольско-сибирского пограничья по-прежнему остается темной из-за недостатка письменных источников и археологических изысканий по этому вопросу.
Южный край монгольского плато, возвышающийся над Китаем, был очерчен Великой стеной. Линия границы здесь была твердо зафиксирована, так как она пересекала переходную зону, одинаково пригодную и для кочевников, и для земледельцев. Но не пастбища притягивали сюда кочевников, а богатства Китая, делавшие эту границу лакомым кусочком для всех степных племен. Для кочевников Китай был кладезем материальных благ, страной оживленных приграничных рынков и объектом набегов — за зерном, тканями и рабами, а также источником предметов роскоши, таких как шелк и вино, которые вымогались под видом подарков у китайского правительства. На протяжении всей истории Китая эта граница оставалась поразительно устойчивой, так как Китай стремился изолировать свое пограничное население от неподчинявшихся ему кочевников севера.
Граница, проходящая по монгольскому плато, представляла собой центральный отрезок северных рубежей Китая. Хотя с точки зрения Монголии сельскохозяйственный Китай казался единым целым, занимающим бассейн могучей реки Хуанхэ и ее притоков, с точки зрения китайцев в нем выделялись по меньшей мере четыре различных региона. На востоке лежала гладкая, низменная пойма Хуанхэ, где располагалось большинство имперских столиц, таких как Лоян, Кайфын и Пекин. Холмы и горы плато Жэхэ отделяли ее от Монголии, а на северо-западе, в долине нижнего течения реки Ляохэ, она соединялась узким коридором с Маньчжурской равниной. Ввиду того что восточная часть равнины была очень плоской, потенциальный агрессор, который смог прорваться в этом месте через границу, в дальнейшем уже не встречал на своем пути никаких естественных преград. Далее к западу располагались лессовые возвышенности — области сложной системы стока и глубокой эрозии, которые тем не менее были довольно плодородными. Здесь в периоды династий Ранняя Хань и Тан находилась имперская столица Чанъань (современный город Сиань). Непосредственно к северу от лессовых возвышенностей подковообразная излучина Хуанхэ прорезывала степи и пустыни Ордоса. Это был опасный и вечно неспокойный участок, так как Китай определял как свою естественную политическую границу излучину реки, невзирая на то, что она проходила прямо по степной территории и становилась объектом агрессии кочевников. Засушливый Ганьсуйский коридор был северозападным продолжением Китая. Его население и культура были преимущественно китайскими, хотя здесь чувствовалось и мощное культурное влияние Туркестана. Область Ганьсу граничила с землями кочевников Монголии на севере и Кукунора на юго-западе, а в горах юго-востока смыкалась с территорией тибетских народов.
Другим важным регионом Китая, оказывавшим заметное, хотя и косвенное влияние на северную границу, был бассейн нижнего течения реки Янцзы, за которой начинался Южный Китай. В Северном Китае выращивали пшеницу и просо, там было холодно зимой и жарко летом, пехота и конница беспрепятственно двигались из одной области в другую. К югу от реки Фэй, в бассейне Янцзы, Китай становился совершенно другой страной — краем озер, рек и болот с теплым влажным климатом, способствующим возделыванию риса. Иноземным династиям было нелегко завоевать Южный Китай, потому что их лошади вязли в грязи, а военачальники не разбирались в методах ведения речных и морских сражений, что было необходимо для контроля над стратегическими водными путями региона. При династии Хань район Янцзы был южной окраиной империи, часто служил местом ссылки. Но после распада Поздней Хань политическая и экономическая значимость этого региона возросла. К эпохе Тан юг стал самым густонаселенным и производительным районом Китая, но в связи с тем, что север был колыбелью китайской цивилизации, там оставался центр государственной власти. Китайские династии никогда не покидали север по доброй воле, даже тогда, когда он утратил свою экономическую самостоятельность. Защита северных рубежей всегда была в большей степени общеимперским, нежели местным делом. Когда другие, более поздние, династии размещали на севере свои столицы и сосредоточивали вдоль границы с Монголией крупные регулярные армии, большая часть продовольствия и финансовых средств поступала на их поддержание с юга.
На востоке и западе Северный Китай и Монголия соседствовали с Маньчжурией и Туркестаном — двумя регионами, не входившими ни в один лагерь, так как они опирались на экономику смешанного типа. Когда Китай и степь объединялись в сильные империи, Маньчжурия и Туркестан становились пешками в большой борьбе на границе, но когда централизованная власть рушилась, они образовывали свои собственные государства, имевшие большую историческую значимость, так как большинство успешных иноземных правителей Китая происходили не из монгольских степей, а из пограничных земель Маньчжурии.