Опасная граница
Шрифт:
Большая семья была культурным идеалом и имела много экономических преимуществ, но ее было нелегко сохранить, потому что большие группы были внутренне нестабильны. Так как отдельные лица владели своим собственным скотом и, если их что-то не устраивало, могли отделиться, сотрудничество носило добровольный характер. Группа братьев обычно сохраняла единство, необходимое для коллективного ведения хозяйства, однако их сыновья (двоюродные братья) редко поступали таким же образом. Было также трудно поддерживать большие семьи в прежнем виде, если количество скота, которым они владели, начинало превышать потенциальную емкость местных пастбищ. Адаптационные способности кочевого скотоводства основывались на возможности свободного передвижения, и попытка поддерживать существование в одной местности слишком большого количества людей и скота снижала его жизнеспособность. Когда местных пастбищ не хватало, некоторые семьи могли мигрировать в другие регионы, сохраняя политические и социальные связи друг с другом, но уже не кочуя совместно.
Женщины у кочевников обладали большим влиянием и независимостью, чем в соседних оседлых обществах. В среде политической элиты обычным делом была полигамия, но каждая жена имела свою собственную юрту. Невозможно было практиковать затворничество женщин, столь обычное во многих оседлых азиатских обществах. Повседневная
Мужчины ничего не делают, кроме своих стрел, да еще немного присматривают за стадами; но они охотятся и упражняются в стрельбе из лука… И как мужчины, так и женщины могут долгое время ездить верхом… Все работы лежат на плечах женщин; они шьют меховые шубы, одежду, башмаки, сапоги и все изделия из кожи. Они также правят повозками и чинят их, навьючивают верблюдов и очень проворны и искусны во всех своих делах. Все женщины носят штаны, и некоторые из них стреляют из лука так же метко, как и мужчины [36] .
36
Spuler. History of the Mongols. P. 80–81.
Несмотря на то что формальная социальная структура была строго патрилинейной, женщины также принимали участие в племенной политике. Межклановые брачные союзы предоставляли женщине важную структурную роль — связующего звена между племенами. Таким образом девушки, покидая свою родную семью, связывали ее с другими группами. Например, племя хунгиратов (из которого происходила жена Чингис-хана) постоянно подчеркивало, что его политическая власть коренится в силе брачных союзов, а не в военном могуществе: «Наши дочери и внучки, выйдя замуж и став царевнами, оберегают нас от врагов и с помощью просьб добиваются от своих мужей благосклонности к нам» [37] . Даже после смерти мужа женщина сохраняла значительное влияние на своих сыновей и, если они были еще слишком молоды, нередко выступала в качестве главы семейства. Начиная с эпохи сюнну (II в. до н. э.) китайские источники регулярно сообщают о знатных женщинах, активно участвовавших в спорах о престолонаследии. Примеры подобного рода можно найти в ранней истории Монгольской империи, когда избрание старшей жены «великого хана» на пост регентши в период междуцарствия было обычным делом.
37
Mostaert. Sur quelques passages de l'Histoire secrete des Mongols. P. 10 (цит. по: Cleaves. The Secret History of the Mongols. P. 16. Note 48).
Семья и кочевая группа были наиболее важными единицами социальной структуры кочевников Внутренней Азии, но для того, чтобы вступать в контакты с внешним миром, они должны были объединяться в более крупные формирования. Племенная политическая и социальная организация базировалась на модели компактных родственных групп, или конического клана.
Конический клан представлял собой обширную патрилинейную организацию родственников, в рамках которой лица, принадлежавшие к группе общего происхождения, были иерархически ранжированы и сегментированы по генеалогическим линиям. Старшие поколения были выше рангом, чем молодые, точно так же, как старшие братья почитались выше младших. Эта схема сохранялась и на среднем уровне организации: роды и кланы были иерархически ранжированы на основе старшинства. Во многих группах политическое лидерство было ограничено членами старших кланов, однако все члены данного племени, от самых низших до самых высших, декларировали свое происхождение от общего предка. Эта генеалогическая хартия была очень важной, так как обосновывала права на пастбища, устанавливала социальные и политические обязательства между группами родственников и придавала легитимность местной политической власти. Когда кочевники утрачивали независимость и попадали под власть правительств оседлых государств, политическая значимость этой обширной генеалогической системы исчезала и родственные связи сохраняли свою роль лишь на местном уровне [38] .
38
Krader. Social Organization of the Mongol-Turkic Pastoral Nomads; Lindholm. Kinship structure and political authority: The Middle East and Central Asia.
Описанная идеальная модель, однако, на высших уровнях организации была условной и нередко выполняла лишь «маскировочные» функции. Структура конического клана базировалась на ряде принципов, которые подвергались значительным изменениям и манипуляциям. В идеале лидерство определялось старшинством и особое значение имела солидарность патрилинейного рода против чужаков, но в мире реальной степной политики эти правила часто игнорировались или искажались в погоне за властью. Племенные вожди выбирали себе сподвижников, которые отрекались от собственных родовых связей, присягая на исключительную верность своему патрону. Представители молодого поколения захватывали власть, физически уничтожая представителей старого: эта практика была обычной во многих степных династиях. Точно так же элементарные принципы патрилинейности, в соответствии с которыми соплеменники декларировали свое происхождение от общего предка, часто видоизменялись с целью присоединения к племени неродственных групп. Например, некоторые группы обосновывали свое вхождение в состав того или иного племени тем, что их основатель был усыновлен представителями этого племени, или ссылались на существовавшие с ним матрилинейные связи или даже исторические клиентские отношения с данным племенем. Патрилинейные родственные группы также были связаны брачными узами, помещавшими их в систему долговременных отношений с другими кланами и племенами, в союзе с которыми они подчас выступали даже против своих прямых родственников. По этим причинам вопрос о том, действительно ли племена и племенные конфедерации основывались на генеалогическом принципе, породил особенно острые споры среди историков [39] .
39
Tapper. Your tribe or mine? Anthropologists, historians and tribespeople on tribe and state formation in the Middle East // Tribe and State in the Middle East / Joseph Kostiner and Phillip Khoury (eds.).
Эта
Конечно, бывает и так, что политическая структура, базирующаяся на родственных связях, существует лишь в воображении людей, в нее входящих. Например, в африканском племени нуэр нет постоянных лидеров. Объединения организуются на основе сегментарной оппозиции, в которой индивид поддерживает группу своих близких родственников против группы более дальних. Оппозиция группы братьев к двоюродным братьям в семейных спорах может обернуться союзом с ними в борьбе против чужаков. Столкнувшись с нападением другого племени, враждующие роды и кланы могут объединиться для отпора захватчикам, но возобновить свои внутренние споры после того, как враг будет изгнан. Сегментарная оппозиция особенно хорошо подходила скотоводам, поскольку она направляла экспансию против чужаков на пользу всего племени. Однако среди кочевников Внутренней Азии сегментарная структура была больше чем воображаемой конструкцией: она укреплялась постоянными вождями, которые обеспечивали руководство и внутренний порядок в родах, кланах и племенах. Эта иерархия власти далеко превосходила потребности простого скотоводческого хозяйства. Она была централизованной политической структурой, которая, хотя все еще базировалась на идее родства, была гораздо сложнее и могущественнее институтов власти кочевников в других регионах [40] .
40
Sahlins. The segmentary lineage: an organization for predatory expansion.
Короче говоря, родственные связи играли наиболее важную роль на уровне семьи, рода и клана. Организационные единицы на племенном или надплеменном уровне носили скорее политический характер. Племенные конфедерации, созданные посредством союзов или завоеваний, всегда включали в свой состав неродственные друг другу племена. Идея родства, однако, оставалась общепринятой для обозначения легитимности власти правящей элиты кочевой империи, поскольку у племен центральной степи существовала длительная культурная традиция избирать правителей из одного династического рода. Отклонения от этого идеала были замаскированы манипуляциями с генеалогиями, их искажением или даже изобретением новых генеалогий, которые оправдывали бы изменения в status quo. Влиятельные лица задним числом приписывали своим предкам славные биографии, а «структурная амнезия» предавала забвению почтенные в генеалогическом, но слабые в политическом отношении родственные группы. Эта традиция приводила к появлению династий беспрецедентной продолжительности. Прямые потомки сюннуского шаньюя Маодуня с большим или меньшим успехом правили степью на протяжении 600 лет, прямые потомки Чингис-хана — на протяжении 700 лет, а турецкая династия (происходящая из Внутренней Азии) непрерывно управляла Оттоманской империей в течение более 600 лет. Однако эта иерархическая традиция поддерживалась не всеми кочевниками Внутренней Азии; кочевники Маньчжурии традиционно отвергали идею наследственной власти и выбирали своих правителей исходя из их талантов и способностей. Даже в центральной степи племена-завоеватели могли начинать с чистого листа, если они приходили к власти после того, как изгоняли своих соперников или вытесняли их на окраинные земли.
Возвышение степных скотоводов
Мы склонны считать, что верховая езда на лошади очень естественна и поэтому должна быть очень древним феноменом; однако в действительности она возникла только в эпоху письменной истории. Судя по археологическим данным, лошадь была одомашнена в южнорусских степях около 3200 г. до н. э., но лишь около 1700 г. до н. э. в Западной Азии появилась конная упряжка — колесница — с полным набором упряжи и спицевыми колесами. Колесница совершила переворот в военном деле. Хеттская и Ассирийская империи, образовавшиеся на южных окраинах степи, в бою полагались на колесницы, опрокидывавшие пеших воинов врага. Эта техника ведения боя быстро распространилась даже в те регионы, куда лошадей нужно было импортировать. Хотя пути ее передачи еще не до конца изучены, известно, что к 1200 г. до н. э. она была усвоена в Китае и стала составной частью военной организации [41] . Во всех этих обществах колесницы были не только орудием войны, но и главным символом могущества правящей аристократии. Как это ни странно, использование колесницы, вероятно, предшествовало возникновению верховой езды на лошади, так как нет свидетельств существования всаднического снаряжения (вроде седел или удил) в раннюю эпоху, а на сохранившихся древних изображениях, где можно увидеть множество колесниц, всадники показаны сидящими на крупах лошадей, как будто они скачут на ослах [42] .
41
Chang. Archaeology of Ancient China. P. 279–280; Shaughnessy. Historical perspectives on the introduction of the chariot in China.
42
Downs. The domestication of the horse.