Опасная граница
Шрифт:
Культуры с использованием верховой езды на лошади возникли в западной части степи между 900 и 800 гг. до н. э. и начали вытеснять полукочевые земледельческие культуры на берегах рек. Первыми исторически известными кочевниками были киммерийцы и скифы, атаковавшие государства Ближнего Востока в конце VIII в. до н. э. Скифы первоначально были союзниками ассирийцев, заключив с ними брачный союз в 674 г. до н. э., но позднее участвовали в уничтожении Ассирийской державы и совершали грабительские набеги по территории всего Ближнего Востока. Мидийцы окончательно вытеснили их в понтийские степи около 600 г. до н. э. В 514 г. до н. э. скифы нанесли поражение персидскому экспедиционному корпусу, возглавляемому Дарием Великим.
Геродот посетил скифов в середине V в. до н. э. и оставил классическое описание их культуры, подтверждаемое археологическими раскопками захоронений. Скифы пили много привозного вина, курили коноплю, поклонялись целому сонму божеств и воздвигали сложной конструкции гробницы, наполненные богатыми дарами и жертвоприношениями (подчас человеческими) в честь умерших. Знаменитый «звериный стиль» со скачущими оленями и борьбой зверей, воплощенный в золотых изделиях, резьбе по дереву и ярких аппликациях
43
Ср.: Jettmar. The Art of the Steppes. Holder.
В том, что касается войны, их обычаи следующие. Когда скифский воин убивает первого врага, он пьет его кровь. Каково бы ни было число убитых, он всем им отрезает головы и относит царю; ибо таким образом он получает право на свою часть добычи, на которую лишается всяких прав, если не принесет голов… С черепами своих врагов, но не всех, а лишь самых ненавистных, они поступают следующим образом. Отпиливают череп до бровей и вычищают, а потом обтягивают снаружи кожей. Бедняки заканчивают на этом; богатые же люди затем еще покрывают внутреннюю часть черепа позолотой; в обоих случаях череп используется как чаша для питья [44] .
44
Herodotus. The History. Book I V. Ch. 64–65.
Схожие с вышеописанными военные обычаи были позднее отмечены китайскими источниками, а материальная культура, описанная Геродотом, нашла свое подтверждение в находках из ледяных могил на юге Сибири [45] . Единообразие материальной культуры и ряда обычаев было результатом стремительного распространения культуры верховой езды на лошади по всей территории Евразийской степи. Лэттимор утверждал, что оно было связано не с миграциями народов — носителей новой культуры, а с восприятием новой технологии и образа жизни населением степной периферии. Земледельцы окраин Китая, лесные охотники Сибири и ранние аборигены степи могли отныне более полно использовать пастбища Внутренней Азии и осваивать кочевой образ жизни [46] . То, что такие глубокие изменения могут протекать достаточно быстро, получило историческое подтверждение позднее, когда испанцы интродуцировали лошадь на равнинах Северной Америки. Культура индейцев равнин, основанная на верховой езде и охоте на бизонов, сложилась примерно в течение столетия после появления лошади у широкого круга местных племен, которые, несмотря на свое разнородное происхождение, усвоили одинаковые культурные навыки [47] . Чужеземцам этот образ жизни стал казаться столь естественным, что превратился в массовом сознании в стереотип всей культуры североамериканских индейцев, хотя на самом деле возник в результате контактов с колонистами.
45
Rudenko. Frozen Tombs of Siberia.
46
Lattimore. Inner Asian Frontiers. P. 58–66.
47
Holder. The Hoe and the Horse on the Plains.
Конные кочевники-скотоводы появились на китайской границе вскоре после начала IV в. до н. э. Более ранние китайские источники по истории пограничных районов, собранные в сочинении «Цзо Чжуань», упоминают лишь слабо организованные племена жунов и ди, которые сражались небольшими пешими отрядами [48] . «Ши-цзи» сообщает, что пограничные народы этого времени были воинственными, но плохо организованными. «Все они были рассеяны по своим долинам, и у каждого были собственные вожди. Время от времени они собирались числом до ста и более человек, но ни одно племя не было способно объединить другие под своей властью» [49] .
48
Прушек (Prusek) пытался доказать, что верховая езда появилась в китайском пограничье гораздо раньше, но, несмотря на обнаруженные им свидетельства существования в этом регионе лошади, он так и не смог представить убедительные примеры использования конницы у жунов и ди (Chinese Statelets and the Northern Barbarians in the Period 1400–300 BC).
49
Ши-цзи (ШЦ). 110: 5; Watson. Records of the Grand Historian of China. Vol. 2. Р. 158.
Классическое произведение Сунь-цзы «Трактат о военном искусстве», датируемое серединой IV в. до н. э., уделяет значительное внимание использованию боевых колесниц, но ни разу не упоминает о коннице [50] . Первым признаком грядущих больших перемен стали упоминания о ху — племенах конных кочевников, которые вошли в соприкосновение с китайскими государствами вдоль северной границы. Жуны и ди, «старые варвары», быстро исчезают из китайских источников, и их место занимают эти «новые варвары» верхом на лошадях, — вероятно, те же самые племена, но уже с совершенно иной культурой. Китайские государства вдоль северной границы были вынуждены ввести в своих
50
Sun Tzu: The Art of War / Griffth (trans.).
51
Ши-цзи (ШЦ). 110: 6; Watson. Records of the Grand Historian of China. Vol. 2. Р. 159.
Нововведения в методах ведения войны ускорили процесс консолидации Китая в единое государство. Аристократы-колесничие прежнего времени с их джентльментским кодексом поведения отступили перед государствами, использующими большие армии пехотинцев и конников [52] . Степь и Китай вступали в новый период своей истории.
2. ЭПОХА ОБЪЕДИНЕНИЯ СТЕПНЫХ ПЛЕМЕН:
ИМПЕРИЯ СЮННУ
Конные кочевники северных степей впервые упоминаются в китайских исторических сочинениях в IV в. до н. э. под общим названием ху. После создания недолговечной империи Цинь в 221 г. до н. э. племена ху все более заметно фигурируют в китайских источниках, отражая новый и более осознанный интерес их авторов к северной границе. В это время вдоль китайской границы обитали три крупные группы номадов: юэчжи на западе, сюнну в области Ордоса и дунху на востоке.
52
Hsu. Ancient China in Transition. P. 68–71; Kierman. Phases and modes of combat in early China // Chinese Ways in Warfare / Frank Kierman and John Fairbank (eds.). P. 27–66.
После того как Цинь Ши-хуан-ди, первый император Цинь, сокрушил прежние, враждовавшие между собой царства Китая и создал единую империю, он повернул свои армии на север. Используя труд рабов, циньское правительство соединило оборонительные стены, построенные прежними государствами, в огромное сооружение, ставшее известным под именем Великой стены, которое должно было отделить Китай от степи. Этот строительный проект, несмотря на свои внушительные размеры, не был вызван непосредственной угрозой вторжения кочевников, так как кочевники в тот период предпочитали держаться подальше от могущественных китайских армий. Напротив, он представлял собой кульминационную точку в развитии древней традиции, согласно которой каждое государство окружало себя стенами как на севере, где проходила граница с кочевниками, так и внутри Китая, чтобы обозначить границы с другими китайскими государствами. Циньское завоевание сделало внутренние стены излишними, и они были заброшены. Стены вдоль северной границы, однако, были усилены и связаны воедино, чтобы обозначить границу империи. В этом смысле они были столь же политическими, сколь и военными сооружениями. В глазах всех покорившихся Китаю правителей Великая стена обозначала собой рубеж китайской цивилизации и начало территории варваров. Ее задачами были как отделение пограничного китайского населения от любых потенциальных союзников в степи, так и отделение кочевников от Китая. Лишь после падения династии Цинь и завершения своего строительства стена стала ассоциироваться с угрозой вторжения кочевников. В ретроспективе агрессивная циньская политика на границе, частью которой была стена, была истолкована как чисто оборонительная [53] .
53
Lattimore. Studies in Frontier History. P. 97–118.
Экспансия циньской власти в глубь степи непосредственно сказалась на сюнну, которые в полной мере испытали тяжесть новых атак китайцев. Цинь Ши-хуан-ди изгнал их из коренных земель на Ордосе, чтобы провести более удобную с точки зрения обороны границу. Сюнну отступили на север, где пребывали в изгнании в течение 10 лет, пока неожиданное падение циньской династии не привело к началу гражданской войны и пограничные укрепления не были оставлены. Воспользовавшись беспорядками в Китае, сюнну вновь заняли Ордос.
Накануне падения Циньской династии сюнну были самой слабой кочевой конфедерацией в степи. Они уступили свою коренную территорию Китаю, отправили заложника к юэчжам (явный признак подчинения) и вызвали презрение со стороны своих восточных соседей — дунху. Неожиданное возвышение империи сюнну под главенством Маодуня, создавшего державу, которая господствовала в степи на протяжении многих столетий, требует, соответственно, некоторого разъяснения [54] .
Маодунь был сыном Тоуманя (шаньюя, или надплеменного лидера сюнну), который вывел сюнну из изгнания и возвратил их в Ордос. Хотя Маодунь считался официальным наследником, Тоумань, имевший сына от второй жены, намеревался устранить Маодуня из числа претендентов на престол. Он отправил его в качестве заложника к юэчжам, а после этого атаковал их, ожидая, что Маодунь будет убит в отместку за вероломство. Но Маодунь похитил «прекрасную лошадь», бежал от юэчжей и вернулся в кочевья сюнну как герой. Смелость Маодуня была высоко оценена, и отец был вынужден назначить его темником конницы (высокая сюннуская должность).
54
История сюнну в период династии Ранняя Хань изложена в Ши-цзи Сыма Цяня (ШЦ), гл. 110 и Хань-шу Бань Гу (ХШ), разд. 94 А и В. Другие материалы, касающиеся кочевников этого периода, содержатся в главах, посвященных Западному краю: ШЦ 123 и ХШ 96 А и В. Некоторые части данной главы впервые были опубликованы в работе: Barfeld Th. Hsiung-nu Imperial Confederacy // Journal of Asian Studies. Vol. 41. P. 45–61.