Опасная граница
Шрифт:
Маодунь вскоре собрал вокруг себя группу преданных сподвижников, которые были готовы беспрекословно выполнить любой его приказ. Метод Маодуня включал в себя жестокие испытания. Окружавшие его воины должны были стрелять туда же, куда он пускал свою свистящую стрелу. Однажды после охоты Маодунь выстрелил в одну из своих любимых лошадей. Те, кто отказался стрелять в нее, были приговорены к смерти. Потом он выстрелил в одну из своих жен; и снова те, кто отказался стрелять, были казнены. Наконец он выстрелил в одну из дорогих лошадей своего отца и увидел, что его товарищи подчинились приказу беспрекословно. Удовлетворенный такой преданностью своих людей, Маодунь в следующий раз выпустил свистящую стрелу в Тоуманя, и отец погиб в граде стрел. Маодунь провозгласил себя шаньюем и последовательно казнил своего младшего единокровного брата, свою мачеху и тех сюннуских сановников, которые отказали ему в поддержке [55] .
55
ШЦ 110: 7b–8a; Watson. Records of the Grand Historian of China. Vol. 2. P. 161.
Когда
Сведения о насильственном захвате власти Маодунем быстро достигли дунху. Надеясь извлечь выгоду из этого переворота, они отправили к сюнну посла, который потребовал одну из лучших лошадей Тоуманя, предмет гордости сюнну. Такое требование было оскорблением для сюнну и являлось своеобразной проверкой их «на прочность». Маодунь встал перед выбором: пойти на уступки и признать подчиненный статус сюнну или отказаться и решиться на открытое военное столкновение, в котором сюнну вполне могли потерпеть поражение. Несмотря на возражения своих приближенных, Маодунь уступил требованиям дунху. Дунху сочли это признаком слабости, вызванной страхом, и снова отправили посла к Маодуню, требуя одну из его жен. И вновь, несмотря на возражения своих приближенных, Маодунь согласился. Дунху начали презрительно смотреть на сюнну и осуществлять набеги на их земли. Они также отправили третьего посла, который предъявил права на заброшенные земли, отделявшие территорию дунху от сюнну. И хотя многие сочли это требование пустяковым, Маодунь на этот раз отказал дунху, заявив: «Земля — основа государства», и казнил тех министров, которые склонялись к тому, чтобы отдать землю [56] . Маодунь немедленно предпринял нападение на дунху, которые, будучи слишком самонадеянными, не выставили дозоров и не наладили необходимой обороны. Они были застигнуты врасплох и потерпели жестокое поражение. Все люди из народа дунху и принадлежавший им домашний скот оказались в руках Маодуня. Правитель дунху, который оскорбил сюнну, был убит, и из его черепа сделали чашу для пиршеств.
56
Ibid.
По крайней мере для части сюннуских сановников прямолинейные требования отдать лошадь и женщину казались более серьезными, чем вопрос о владении какой-то пустыней, от которой не было никакого проку; лишь гораздо позднее война Маодуня против дунху была интерпретирована в том смысле, что даже кочевые народы придавали большое значение владению землей, так как именно требование территории положило начало конфликту. Это объяснение, однако, неполно, так как здесь упускается из виду политический контекст этого требования, и таким образом смешивается предыстория войны с ее непосредственным предлогом.
Требования дунху были проверкой силы сюнну, а ответ Маодуня являлся частью крупномасштабного замысла — превращения слабых в военном отношении сюнну в силу, способную одержать победу над мобильным противником. Маодунь использовал классическую степную тактику ложного отступления. Атакующего убеждали в том, что он преследует разгромленного врага, а на самом деле заманивали в засаду. Маодунь притворялся, что идет на уступки все возрастающим требованиям дунху. Разногласия при дворе сюнну по поводу этих уступок способствовали созданию образа нового правителя, который держится оборонительной тактики и не способен управлять страной. Последнее требование дунху насчет сюннуской земли продемонстрировало их самонадеянность и послужило причиной войны, которую уже давно планировал Маодунь, так как это был единственный путь ослабить бдительность противника и застать его врасплох. Чтобы стать успешной, атака должна была быть молниеносной и неожиданной. Кочевников не так-то легко разгромить, если у них есть возможность отступить в безопасное место. Но Маодунь смог ударить без промедления, потому что его подданные были всегда готовы к боевым действиям и чрезвычайно мобильны. Сюнну собрали войско в течение нескольких дней после приказа Маодуня.
Поглотив дунху, Маодунь обратил свои взоры на запад и нанес первое из множества поражений юэчжам, которые некогда господствовали над сюнну. Он захватил все земли к югу от Хуанхэ, которые циньские армии ранее отобрали у сюнну. Отсюда он предпринимал
57
ШЦ 110: 8b; Watson. Records. Vol. 2. P. 162.
Основание Маодунем степной империи совпало по времени с объединением Китая под властью Гао-цзу, первого императора династии Хань. Хотя степные кочевники не принимали участия в гражданской войне в Китае, начавшейся после падения династии Цинь, новые ханьские правители видели в них серьезную угрозу для Китая. Наиболее очевидной опасностью были набеги. У сюнну было достаточно сил для того, чтобы опустошать пограничные области, разрушать и грабить. Менее очевидная, но потенциально более серьезная опасность для династии заключалась в том, что правители северных пограничных областей могли объединиться с сюнну в борьбе против центрального правительства.
Первый конфликт между ханьским Китаем и сюнну в 201–200 гг. до н. э. произошел именно по этой причине. Война началась с нападения сюнну на пограничный город Маи в провинции Дай, в котором пребывал князь Хань Синь, союзник Гао-цзу в гражданской войне. Он перешел вместе со своими войсками к сюнну. Потеря пограничного региона была не большой утратой для империи, но дезертирство непокорного князя внушало серьезные опасения. Гао-цзу был вынужден создать ряд автономных княжеств и пожаловать их своим союзникам. В одиночку противостоять верховной власти императора и его армиям князья не могли, поэтому шансов самостоятельно выйти из-под контроля Хань у них было мало. Однако, если князь или даже наместник провинции заключал союз с сюнну, его шансы на получение независимости от Китая (под эгидой кочевников, разумеется) увеличивались. Все князья опасались потерять власть над своими княжествами в случае укрепления династии. Таким образом, они были готовы к измене.
Гао-цзу не мог оставить предательство Хань Синя безнаказанным. Император собрал войско и лично повел его на границу. Кампания с самого начала была неудачной. Жестокий холод и снег обрушились на армию во время марша, и обморожения привели к потере 20–30 % личного состава. В конце концов сюнну были обнаружены, и китайцы начали преследовать, как им казалось, небольшой конный отряд «варваров». Гао-цзу лично возглавил передовую колонну. Незнакомый с тактикой степного боя, китайский авангард погнался за отступающими кочевниками и вскоре попал в засаду у Пинчэна. Обманутый ложным отступлением сюнну, Гао-цзу оказался отрезанным от основной ханьской армии и был окружен сюннуской конницей.
Главные ханьские силы не смогли прорвать окружение, и в течение семи дней император оставался в ловушке у кочевников. В отчаянии он отправил к жене шаньюя гонца и заключил с ней тайный договор с просьбой об освобождении. Супруга шаньюя убедила мужа в том, что пленение ханьского императора не в интересах сюнну, так как кочевники никогда не смогут захватить Китай. Согласно позднейшим свидетельствам, Гао-цзу склонил ее к сотрудничеству, пригрозив, что, если она не добьется урегулирования этого вопроса, он отправит шаньюю в жены несколько прекрасных китайских принцесс, которые завоюют его внимание [58] . Маодунь, однако, также имел серьезные практические основания для прекращения осады: его союзник Хань Синь не явился на запланированную встречу с сюнну, и было опасение, что он может вновь перейти на сторону китайцев. Так или иначе, в кольце окружения сюнну открылась маленькая брешь, и Гао-цзу выскользнул через нее вместе со своими войсками.
58
Ср.: Dubs. History of the Former Han Dynasty. Vol. 1. P. 116–117.
Это было наиболее значительное поражение, которое китайцы когда-либо потерпели от сюнну. На протяжении целых столетий одного лишь упоминания о Пинчэне было достаточно, чтобы правительство дважды подумало перед тем, как начинать против них военные действия. Отныне военная мощь сюнну вызывала уважение и «сюннуский вопрос» стал главным вопросом внешней политики ханьского двора.
Военное могущество Маодуня еще более увеличилось в дальнейшем, когда в начале правления ханьского Вэнь-ди (179–157 гг. до н. э.) сюнну наголову разбили юэчжей, которые бежали на запад. В результате этой победы сюнну установили контроль над маленькими оазисными государствами в Туркестане. Маодунь отправил ханьскому двору сообщение об этих победах. Он писал: