Операция "Спасение"
Шрифт:
Мама говорит, что душ — это грех, а Оливия возражает: не грех — быть чистой.
Мама запрещает слушать рок-н-ролл, а Оливия смеётся: рок-н-ролл ничем не хуже любой другой музыки, и плясать под него здорово.
Мама утверждает, что любопытство — порок, а Оливия улыбается: не порок, а черта женского характера.
Мама называет мужчин греховными, грязными существами, а Оливия с жаром рассказывает о своём Енохе, и глаза у неё горят, а щёки пламенеют. И как можно поверить, что любовь — это грех, если Оливия так счастлива?
«Разве
Поначалу такие мысли казались бунтарскими, греховными, неправильными, и Кэрри в страхе съёживалась, ожидая, что Господь вот-вот поразит её. Но не гремел гром небесный, не сверкала молния, и постепенно Кэрри осмеливалась задавать вопросы не только себе, но и Оливии.
«Когда-нибудь я задам их маме», — думала она, холодея от страха и желания. «И она не посмеет меня ударить, потому что у меня есть Сила».
Неизвестно, подозревала ли Оливия о мятежных думах своей новой подруги, но внешне она оставалась такой же спокойной и дружелюбной, как в начале их знакомства. Они болтали обо всём на свете, начиная от школы и друзей Оливии и заканчивая космическими кораблями. Кэрри знала о них очень мало и была поражена тем, что Оливия знает ещё меньше.
— Мы в Кэрнхолме жили очень обособленно от остального мира, — словно оправдываясь, сказала она. — У нас было о чём поговорить, но о космических кораблях речь как-то не заходила.
На следующий день Кэрри взяла в библиотеке энциклопедию — огромный том, такой большой, что он не влез в сумку, и пришлось нести его в руках. Следующие несколько часов девушки провели в кафе, жадно читая статьи о космосе и поедая салат с бутербродами. На них поглядывали остальные посетители, кое-кто даже показывал пальцем, но Кэрри в кои-то веки было всё равно.
— Ого, книги о магии? — когда она начала собирать сумку, Оливия заметила выглядывающие из неё корешки. — Интересно?
— Да, — Кэрри почувствовала, что краснеет. — Я понимаю, глупо в семнадцать лет интересоваться магией…
— Ничего страшного, — махнула рукой Оливия. — Помню, Джейк постоянно рассказывал истории про Гарри Поттера — мальчика со шрамом в виде молнии на лбу. Он умел колдовать с помощью волшебной палочки и летать на метле.
На миг в Кэрри всколыхнулся привычный, взращенный матерью страх перед колдовством, колдунами и ведьмами, но она тут же напомнила себе: «Я теперь тоже ведьма».
— А кто написал эту историю?
— Мы подозревали, что Джейк сам всё это сочинил, но он утверждал, что это написала одна английская писательница. Он говорил, что она станет известной в будущем.
— Интересно было бы её почитать, — Кэрри отпила остатки апельсинового сока из бокала и поморщилась. — Кисловато, губы щиплет. Я больше вишнёвый люблю. Раньше у нас во дворе росла вишня, но потом некому стало
— А у нас в Кэрнхолме много чего росло. Фиона любила ухаживать за растениями, — задумчиво ответила Оливия.
***
На этот раз в сорок третьем году Оливию ждал один Енох. Заметив, что девушка дрожит, он накинул ей на плечи шерстяную накидку — она благодарно кивнула.
— Енох, а где все?
— Любуются трудами Фионы. Она сумела-таки вырастить цветы в середине октября и теперь охраняет их от Джейка. Он всё пытается сорвать розу для Эммы, — Енох пренебрежительно фыркнул.
— А ты?
— А я такими глупостями не занимаюсь.
— А что это торчит у тебя из кармана? — лукаво поинтересовалась Оливия. Енох покраснел и нахмурился.
— Ничего от тебя не скроешь. Я хотел подложить её как-нибудь незаметно… впрочем, бери, — он протянул ей хрупкую белую лилию. При взгляде на неё Оливия почему-то вспомнила Кэрри.
— Спасибо. Знаешь, мне нужна кое-какая помощь от Фионы. Как ты думаешь, она сможет вырастить вишнёвое дерево?
— Думаю, сможет… только не говори ей, что это я сорвал лилию, ладно?
— Считаешь, она не догадывается?
— Может, это Джейк сделал, — пожал плечами Енох.
— Может, — согласилась Оливия. — Только вот Эмма не очень жалует лилии, а я пару дней назад обмолвилась, что люблю белые цветы. Ты это слышал, но и Фиона слышала. Думаю, ей легко будет сделать выводы.
— Зря я притащил из своей библиотеки рассказы о Шерлоке Холмсе, — вздохнул Енох, и Оливия от души рассмеялась.
К Фионе она подошла после ужина и начала издалека.
— Спасибо за лилию. Ты вырастила прекрасные цветы.
— Они были бы ещё прекраснее, если бы кое-кто не топтался по моим клумбам и не рвал их, — она бросила взгляд в сторону Джейка, воркующего с Эммой.
— Цветы созданы для того, чтобы делиться ими, — протянула Эмма.
— Иногда ты рассуждаешь совсем как взрослая, — буркнула Фиона.
— А я и есть взрослая. Мне ведь на самом деле почти девяносто лет.
— А мне восемьдесят пять, но я не философствую.
— Ладно, тогда просто помоги мне безо всякой философии, хорошо? Мне нужно несколько вишен. У тебя есть вишнёвые косточки?
Вишнёвые косточки у Фионы нашлись. Она закопала несколько во дворе и вытянула руки с растопыренными пальцами. Даже Оливии, привыкшей к подобному зрелищу, становилось не по себе, когда Фиона начинала проявлять свою странность. Лицо у неё раскраснелось, волосы выбились из-под косичек, руки тряслись так, как будто девочку лихорадило. Но её старания не пропали даром — из-под земли вытянулся росток, потемнел, отвердел и, змеясь, потянулся вверх. Вскоре во все стороны поползли ветви, на них заблагоухали белые цветы, быстро сменившиеся вишнями — не очень крупными, но гладкими и вкусными даже на вид.