Операция "Спасение"
Шрифт:
Времени? Откуда эта странная мысль про время?
Кэрри тряхнула головой. Поразительно, но она не испугалась даже того, что открыла почти чужому человеку свой главный секрет. Если Оливия и скажет кому-нибудь, что Кэрри умеет читать мысли, ей не поверят. Но Кэрри почему-то была твёрдо уверена, что Оливия не скажет.
Она перебралась из кресла на кровать и уставилась на комод, вернее — на лежащую на нём щётку для волос. «Поднимись. Ты должна подняться. Ну же!»
Раз!
Щётка взлетела в воздух, покачалась и беззвучно плюхнулась на пол. Кэрри до боли
Ладно, могло быть и хуже.
Кэрри откинулась на кровать, в висках стучало. Ей стало душно, и она с тоской повернула голову в сторону окна.
надо открыть его но у меня нет сил встать
а зачем вставать?
Кэрри уставилась на ручку окна, и та медленно, повинуясь её взгляду, повернулась. Внезапный порыв ветра распахнул окно — Кэрри едва успела вытянуть руку и затормозить его в нескольких дюймах от стены.
Вот так. Очень хорошо.
Вместе с прохладным дуновением ветра с улицы донёсся чей-то голос, заглушающий слабое бреньканье гитары. Должно быть, какая-нибудь подгулявшая компания возвращается из бара. Кэрри с привычной, внушённой матерью, неприязнью подумала об автостоянках, придорожных мотелях и запахе виски.
Голос был хрипловатым и не попадал в ноты, песню Кэрри не знала и разобрала лишь несколько строк:
— Когда ты научишься строить мосты вместо стен,
О да, дружок, строй мосты, а не стены…
Компания удалилась, а Кэрри продолжала лежать на постели, прикрыв глаза. В последнее время её часто клонило в сон днём — наверное, сказывались возрастающие способности.
Она в самом деле заснула, и ей приснился удивительный сон. В этом сне она, Кэрри, была заперта в большом бетонном кубе — ни дверей, ни окон, одни стены. Далеко вверху синело небо, но Кэрри понимала, что добраться до него не сможет — она ведь не умеет летать. Она попыталась поднять себя саму силой телекинеза, но в висках застучало, а голова заныла от боли.
Она ощупывала стены в поисках выхода, колотила по ним, но лишь обломала ногти об серый бетон. Он был тёплым, словно нагретым солнцем, и от этого почему-то становилось неприятно. Кэрри отступила на середину куба, оглядываясь. Неужели она навсегда заперта здесь и не сможет выбраться? Может, она уже умерла и попала в ад, а это — её наказание? Ей стало так страшно, что она всхлипнула, но этот звук прозвучал неестественно и заставил её сильнее задрожать.
Откуда из глубины подсознания выплыла мысль про мосты и стены. Кэрри шмыгнула носом и вытерла лицо голой рукой — в этом сне она была лишь в длинной белой сорочке.
— Господи, помоги мне, — взмолилась Кэрри и, вытянув руки, попыталась раздвинуть стены. Чувство было такое, как будто муравей пытается столкнуть гору. Вспомнился языческий миф, который они проходили в школе — что-то про грешника, катившего вверх по склону огромный камень. И ещё вспомнился Самсон, обрушивший на себя стены храма…
«Ты можешь, Кэрри! Ты сильна!» — глухо, словно из-за стены, послышался голос Оливии.
я
«Давай, Кэрри! Я в тебя верю!»
господи какая же тяжесть
Голова, казалось, сейчас лопнет от нахлынувшей боли, вены на шее вздулись, руки ныли, но тут стены внезапно подались и рухнули — все четыре разом. Они не рассыпались в прах, но упали наружу четырьмя бетонными плитами, пересекая бездонную пропасть, отделявшую Кэрри от остального мира. Яркий, ослепительный свет ударил в глаза, заставляя заслонить их рукой.
Со всех четырёх сторон ударили голоса, и когда к Кэрри вернулось зрение, она смогла различить их обладателей. С одной стороны к ней тянула худые, но сильные руки Маргарет, без устали повторяя:
— Это грех, дочь моя, это грех!
я не боюсь её не боюсь
С другой стороны была Крис Харгенсен — она совершенно неприличным образом обнимала Билли Нолана, смеялась и строила гримасы.
— Морда! Бестолочь! Пудинг!
не слушай её не слушай
С третьей стороны Сью Снелл прижималась к Томми Россу, и слёзы текли по её красивому лицу.
— Прости меня, Кэрри, я так раскаиваюсь!
ибо господь учил нас прощать
С четвёртой же стороны стояла Оливия, и её огненные волосы светились в лучах солнца. Она улыбалась и протягивала руку в чёрной кожаной перчатке.
— Пойдём со мной, Кэрри.
Кэрри кивнула и уже готова была шагнуть на стену, ставшую мостом, как вдруг чудесное сияние померкло, и она вновь очутилась в своей спальне.
***
На следующий день Кэрри была готова ко всему — начиная с того, что Оливия вообще больше не встретится ей, и заканчивая тем, что она явится с толпой любопытных. Но Оливия ждала её в том же переулке, и она была одна.
— Привет, — она с явным облегчением помахала рукой. — Твоя мама вчера не сердилась, что ты поздно пришла?
— Нет. Мы вообще почти не разговаривали.
— Я, пока шла сюда, всё время думала — не приснилось ли мне то… ну ты понимаешь… вчерашнее. Ты и правда можешь читать мысли или…
— Правда, — Кэрри глубоко вздохнула. — Но не проси меня этого делать, хорошо? От этого болит голова, и потом, трудно остаться незамеченным, влезая человеку в голову.
— Ты читаешь мысли своих одноклассников? Или матери?
— Нет. Я и так знаю, что они обо мне думают, — Кэрри с Оливией медленно направились вдоль улицы. — Например, сейчас они думают, что две сумасшедших сдружились, — Кэрри проводила взглядом парочку пожилых дам, смотревших на них удивлённо и с долей возмущения.
— Пусть думают, — Оливия беспечно махнула рукой. — Я всё равно скоро отсюда уеду.
— Я тоже, — вырвалось у Кэрри. — Как только пройдёт выпускной, сразу же переберусь в другой город.
Она ждала вопросов от Оливии, но та лишь внимательно взглянула на неё. «Знает, что я не скажу ей, куда собираюсь». У Кэрри было на примете несколько городков — таких же маленьких и неприметных, как Чемберлен. Таких, в которых её никто не знает.
— Прости… но где ты возьмёшь деньги? — осторожно поинтересовалась Оливия.