Оплачено сполна
Шрифт:
Симус думал о своем и не докладывался.
– Ты что же, со мной до утра сидеть будешь?
– спросила она; хотелось насмешливо, презрительно, а получилось жалко.
– Надо будет - и до утра, - улыбнулся тот.
– Всем скажу, что был на свидании с такой красавицей, пусть завидуют.
Они действительно сидели почти до рассвета, Триш успела уснуть, а когда проснулась, обнаружила, что окно закрыто, а сама она укрыта чужой мантией, пахнущей мужским парфюмом. Стало легче.
А
Но он кое в чем соврал - по Хогвартсу не поползли слухи ни о ней, ни о его загадочной девушке.
«Кажется, хогвартский красавчик может быть совершенно другим человеком», - думала Триш, провожаемая Финниганом до гостиной в шестом часу утра.
****
Джинни кралась по коридору, едва дыша. Сердце прыгало так, будто пыталось достучаться до мира. Ладони были совершенно мокрыми, и девушка обтирала их о свитер.
Шаги пошли дальше. Удивительно, что Гарри совсем не заметил ее. Она собиралась поговорить с ним, что-нибудь выяснить - надо было говорить что-то АД, к тому же, он казался таким близким, как никогда. Она нужна ему, - вот что он сказал. Значит, пора серьезно поговорить.
Но оказалось, он шел не в кабинет директора, а к Подземельям. Хотел проверить Ханну и Симуса? Нет. В Джинни всколыхнулось злорадство - посмотрите-ка, Малфой! Наверняка ждет, как бы выйти и замыслить каверзу, и письмо какое-нибудь с собой, конечно, есть. Гарри об этом сказали, и он идет разобраться сам. Иначе Гарри Поттер поступить не мог.
Поттер отослал гриффиндорцев и что-то сказал Малфою, она так и не услышала, слишком далеко пришлось стоять, но рожа того не была довольной. Конечно, ему предстоял допрос, и Джинни стало любопытно, что же хочет выбить из него Гарри, что он узнал. Вот сейчас какое-нибудь заклинание…
Но Малфой пошел сам, совершенно добровольно, направившись в класс Чар. Шел он независимо, впереди, словно это была его идея. Подозрения падали на душу Джинни пепельным дождем, хотя пожарища еще не было.
Внутри похолодело; что-то подсказывало ей, что не стоит идти. Но Джинни была не робкого десятка и никогда не трусила. Гарри не мог быть предателем, передающим Малфою сведения. Такого просто быть не могло. Гарри Поттер, которого она знала, - не мог.
Знакомая дверь была всего в двух метрах. Джинни закусила губу. Подойти и посмотреть оказалось еще сложнее, чем она думала. Подглядывать. Как гнусно. Только что же было делать? В глубине души ей почему-то захотелось, чтобы сейчас же здесь появился хозяин кабинета, разогнал их, и никто никогда не узнал, о чем они там говорят.
Ладошки стали совсем мокрыми и холодными, из пустого класса ничего не доносилось. Джинни судорожно отерла пальцы. Заглушка. Он не мог делать что-то предосудительного, там просто допрос! Бежать? Бежать нельзя. Там просто допрос,
Успокоившись на этом, она все-таки подошла.
Ничего не слышно. Как открыть? Посмотреть в скважину?
Она с трудом выдохнула и толкнула бесшумно приоткрывшуюся дверь. Вот и Гарри, расхаживающий взад-вперед, наверняка допрашивает, как все просто. Малфой лежал на подушках, выглядел усталым и задумчивым. Все вроде бы так… И что-то не так.
Внутренний голос кричал: беги, уходи, проще не думать и остановиться на этом! Просто очередные разборки – у Гарри не может быть иных дел с Малфоем.
Внезапно Гарри упал на колени, приблизившись к Малфою. Наверняка выговаривал что-то, конечно, угрожал, подавлял… Беззвучие угнетало и спасало ее. Она искала поясняющих жестов, судорожно, почему-то не испытывая облегчения. Гарри отодвинулся куда-то вбок (зачем?), и стало видно лицо мерзкого хорька.
Напряженное. Тяжело дышащее. Изломанное в гримасе… в гримасе…
Наслаждения.
Словно подтверждая упавшую гильотиной мысль, Гарри потянулся к тонким малфоевским губам, впиваясь в них уверенным поцелуем, и ему с готовностью ответили.
Джинни затрясло. Все ее существо сопротивлялось правде. Разум спешно искал какие-то оправдания, захлебываясь в эмоциях, в горе, в отчаянии, в слезах, которые почему-то никак не могут выйти.
Гарри Поттер - не мог.
Заглушка начала потрескивать и давать слабину. Это магия самой Джинни стихийно ломала его, пронизывая иголками, делая решетом.
– Зачем ты вернулся?
– Так надо.
– Этого мало.
– Я обещал помочь.
– Это по-гриффиндорски.
Слова выходили на одном дыхании, прерываясь поцелуями. Глаза Гарри смотрели испытующе, Малфоя - прикрыты.
– Ты знаешь ответ.
– Скажи вслух. Я хочу вслух.
– Не в этой жизни.
Джинни не смогла больше этого видеть. Все и так было понятно.
Шаг перерос в бег. Боль – в злость. Обожание – в ненависть. Жажда обладать – в жажду мести. И только болезненная, дрожащая, как собака при виде хозяина любовь осталась прежней.
Потому что Гарри Поттер – мог.
Она любила его, сколько помнила. С первого взгляда маленькой девочки на взъерошенного мальчика с растерянной улыбкой. С первого его «Привет, Джинни», брошенного мимолетно. Она замирала в статую, терялась, боялась, не могла вымолвить и слова.