Опороченная

Ланцет Вероника

— Будь хорошим мальчиком и подожди за дверью, хорошо? — Она похлопала меня по плечу и широко улыбнулась, велев ждать у ее спальни.

Взяв неизвестного мужчину за руку, они оба направились в комнату, закрыв дверь перед моим носом.

Я, как обычно, стоял на месте, не обращая внимания на окружающую обстановку. Ведь мама сказала мне, что рассчитывает на то, что я сообщу ей, когда отец вернется домой.

Я очень серьезно относился к своим обязанностям, потому что, когда мама просила что-то, я это делал. Как-никак, я был мужчиной

в доме, когда отца не было дома. Это было не в первый раз, но я всегда чувствовал свою значимость, когда она поручала мне такие дела.

Но в тот раз мне было любопытно. Впервые мне захотелось посмотреть, что происходит за закрытой дверью и почему мама приводит в свою комнату незнакомых мужчин.

Зная, что нельзя попадаться на глаза, иначе рискую быть отруганным, я на цыпочках прокрался по коридору до самой двери. Приложив ухо к холодной поверхности, я попытался прислушаться к звукам внутри.

Сначала я ничего не мог разобрать. Но, напрягая слух, я услышал первый крик. Он потряс меня. Больше всего на свете я боялся того, что происходит с моей матерью.

Когда в воздухе раздались новые крики, я не мог больше ждать. Даже не задумываясь, я рванул дверь и бросился внутрь, готовый защищать маму.

И неважно, что мне было всего восемь лет. Или что мужчина, с которым она была, был раза в три больше меня. Или что я был всего лишь ребенком, играющим во взрослые игры. Нет, все это не имело значения. Это даже не приходило мне в голову.

Всё, чего я хотел, — это спасти маму. И когда я ворвался в комнату, то увидел, что ее душит этот мужчина.

Он лежал на ней, полностью обнаженный, как и она. Он делал с ней то, что не могло быть хорошо. Не тогда, когда она кричала от боли и царапала его плечи.

Я представил себя маленьким солдатиком, готовым защищать честь благородной дамы. Поэтому, конечно, я бросился на нападавшего.

— Отстань от нее, — кричал я ему, пытаясь бить ногами и руками со всей силой восьмилетнего ребенка. Это только раззадорило его, и он свалил меня с себя, повалив на пол.

— Лео, не надо, — кричала мама, но как я не переставал на него наступать, так и он не переставал наносить ответные удары.

Тыльная сторона его руки задела мое лицо, рассекая губу. Кровь была горькой на вкус, а я продолжал размахивать руками, пытаясь нанести ему удар и в то же время избежать удара.

— Оставьте мою мать в покое, — кричал я.

Но как только мужчина поднял руку, чтобы ударить меня еще раз, он упал на пол, и от этого оглушительного звука я зажал уши руками.

Я оцепенело смотрел, как кровь вытекает из его тела, а его глаза, открытые и бесстрастные, смотрели на меня.

— Бастиано, — раздался в комнате голос отца, и я повернул голову, чтобы посмотреть на него. Сказать, что я был шокирован произошедшим, значит, не сказать ничего.

Я был достаточно юн, чтобы не понимать, что моя мать делала с этим мужчиной, но я был достаточно взрослым,

чтобы понять, что кровь на полу означает, что он мертв.

Мой отец убил его.

— Он обижал мою маму, — я встал прямо, указывая на тело мужчины, и рассказал отцу все, чему был свидетелем.

— Так значит, — он повернулся к моей матери. — Он нападал на тебя голым?

— Лоренцо, пожалуйста, — запечатлелся в моей памяти ее умоляющий голос, когда она стояла на коленях перед моим отцом, все еще обнаженная, ее глаза были полны слез.

— Это не то, что ты думаешь, клянусь. Он… он насиловал меня, — обвиняла она. — Бас помогал мне, не так ли, amore?

Я кивнул. Это была правда. Он нападал на нее.

— Твой сын хоть знает, какая ты грязная шлюха? — Мой отец насмехался, почти тащил мою мать за волосы к выходу.

— Прекрати! — Я схватил его за руки, пытаясь заставить его отпустить ее.

— Лоренцо, только не при Бассе, пожалуйста, — просила она, а я в это время начал плакать, умоляя отца отпустить ее.

— Чертова шлюха, — прошипел он, повалив ее на землю.

Моя мать отпрянула назад с испуганным выражением лица.

Ее рот был открыт в шоке, она просто смотрела на моего отца.

Секунда.

Две секунды.

Три секунды.

Именно столько потребовалось моему отцу, чтобы взвести пистолет и прицелиться ей в голову. Прямо между ее глаз образовалась небольшая дырочка, из которой медленно вытекала кровь. Ее глаза были широко открыты, рот не закрывался, и она смотрела на меня.

Я встряхнулся, поднес руки к глазам, пытаясь стереть образ из памяти. Легче сказать, чем сделать, когда достаточно закрыть глаза, и я вижу ее лицо — ее призрачно красивое лицо, бледное и лишенное жизни.

Это был первый урок, который преподал мне отец.

Моя мать была неверной шлюхой и заплатила за это самую высокую цену. В своем юном сознании я разрывался между осуждением ее поступка и скорбью о матери, которую я потерял.

Но по мере того как мой отец угасал и умирал в результате ее выходок, я начинал все яснее видеть происходящее.

Дело было не только в том, что она переспала с половиной мужского населения, и не в том, что она лгала и обманывала, используя для прикрытия своих похождений восьмилетнего сына. Нет, хуже всего было то, что за всеми этими действиями скрывался обман. Эгоизм, когда ей было все равно, кому причинять боль, лишь бы получить то, что она хотела, лишь бы быть счастливой.

Прямо как Джианна.

Ей все равно, кого обижать или унижать, лишь бы получить от этого удовольствие или развлечение.