Опороченная
Шрифт:
— Черт, — ругается он. — Что ж, — он делает паузу, глядя на экран, где мужчина продолжает трахать Джианну, пока не кончает в нее. — У тебя все еще есть шанс, — говорит он.
У меня есть, не так ли?
Видео заканчивается тем, что мужчина выходит из комнаты, а Джианна вытирает сперму между ног, пытаясь собраться с силами, чтобы присоединиться к вечеринке.
А ведь я держал ее в своих объятиях в ту ночь. Я был рядом с ней все время, пока ей было плохо от алкоголя.
Внутри
Я ухаживал за объедками того человека. Ведь это правда, не так ли? Он достаточно хорош, чтобы трахаться, но я гожусь только в качестве ее слуги.
По мере того, как все наши взаимодействия прокручиваются в голове, я не могу сдержать чувств, грозящих вырваться на поверхность: любовь, похоть, гнев, отвращение, но больше всего — душераздирающее разочарование, которое уничтожает все, что осталось в моем сердце. Все смешалось в ужасную комбинацию, от которой я только сильнее загорелся желанием уничтожить.
Уничтожить ее.
Внезапно стало понятно, почему она всегда казалась нерешительной, когда мы были вместе, или как она останавливала все, прежде чем мы заходили слишком далеко.
Я ей противен.
С самого начала, только она сумела одурачить меня своей игрой. Ей удалось убедить меня, что я ей нравлюсь. Надо думать, как трудно ей было переносить мои прикосновения, когда они ей явно неприятны.
— Да, у меня еще есть шанс, верно? — мямлю я сухо, понимая, что именно я должен сделать.
Не думаю, что я когда-либо испытывал более сильное чувство предательства, чем видеть, как женщина, которую я люблю, целенаправленно трахается с другим парнем, а я остаюсь в стороне. Но, конечно, я был ее маленьким проектом.
Давайте очаруем зверя…
Джианна и ее подруги, наверное, хорошо посмеялись надо мной. Я уже вижу, как они призывают ее соблазнить своего уродливого телохранителя и превратить его в обожаемого щенка, присоединившись к остальной армии дураков, падающих к ее ногам.
И я это сделал.
Ей-богу, но я это сделал.
Я буквально готов был поклониться земле, по которой она ходила. И ради чего?
Жестокая улыбка тянется к моим губам, а в голове проносятся самые разные мысли.
В прошлом я уже был жертвой ее чертовых выходок, так что могу предположить, что она пыталась завоевать мое доверие для еще одной. Представляю себе момент, когда она выставит меня на всеобщее посмешище, хвастаясь тем, как она обманула своего телохранителя-шавку, решив, что он ей нравится.
Она, наверное, пошла бы еще дальше и посмеялась бы надо мной за то, что я вообразил, что у нас может быть совместная жизнь.
— Неужели ты думаешь, что я смогу смотреть на это, — она провела бы рукой по моему лицу, — всю жизнь? —
Потому что она такая и есть.
Чертова злобная сука.
И никто, кроме меня, не виноват в том, что я купился на ее ложь и позволил ей обвести меня вокруг пальца.
Подумать только, я собирался предать семью ради нее — ради неверной шлюхи.
Я с отвращением качаю головой.
Но для мести никогда не поздно.
Обманешь меня один раз — позор мне. Обманешь меня дважды? Я иду, мать его, на убийство.
Глава 15
Басс
Я не знаю, как мне удастся выбраться из офиса Циско, не убив кого-нибудь. И пока видео повторяется в моей голове без остановки, я чувствую, как жажда крови кипит в моих венах, а голова колотится от несброшенного напряжения.
Я позволил ей одурачить меня.
Казалось бы, моя гордость должна была пострадать больше всего от того, что меня так ловко разыграла эта девчушка. Но нет. Это не моя гордость, уязвленная и кровоточит.
Это мое сердце.
Черт. Черт. Черт.
Не могу поверить, что в первый раз я позволил себе почувствовать что-то к женщине — вопреки собственному «я» — и это оказалось полным обманом.
Я купился на иллюзию.
Потому что это реальность. Той Джианны, в которую я влюбился, не существовало — никогда не существовало. Она была лишь проекцией, которую она использовала, чтобы заманить меня в ловушку. И, возможно, отчасти в этом есть и моя вина, поскольку я был так увлечен ею, что хватался за любую крупицу человечности, которую она проявляла. Ее каждую положительную черту я увеличивал в своем сознании, пока она не стала бесподобной.
Пока она не стала уникально моей.
Как идиот, я возвел ее на пьедестал. Я оправдывал все ее прошлые поступки, сваливая их на обстоятельства, потому что лучше верить в то, что ее обижали и не понимали, но в глубине души она была хорошим человеком, чем в то, чем она является на самом деле — маленькой избалованной стервой, которая стремится причинить несчастье.
Прямо как моя мать.
Циско прав в том, что я должен был быть последним человеком, который поддался бы ее чарам. Не тогда, когда она — воплощение всего того, что я презираю.
И когда я закрываю глаза, в моем сердце поселяется разочарование, смешивающееся с ужасом, который я испытал, увидев, как тело моей матери падает на пол, и кровь сочится из раны на лбу.
Земля словно сдвигается вместе со мной, когда всплывают воспоминания, которые я долго считал похороненными.