Опричник
Шрифт:
Так что я встал неподалёку от калитки, приняв полную достоинства позу и положив руку на саблю. Даже если она сама меня не увидит, другие царицыны слуги наверняка ей скажут. На благосклонность её я даже и не надеялся, но передавать подарок через третьи руки не хотел. Уж лучше сделать всё самому.
Вскоре стоять так стало жарко, но я взглянул на рынду, который, как ни в чём не бывало, нёс службу в железной шапке и бахтерце, и мысленно поставил себя на его место. Я, бездоспешный, явно не так сильно жарился, как он в своей броне, так что это придало мне сил.
Мимо нас то и дело проходили
Ждать пришлось даже не так долго, как я рассчитывал. Евдокия вышла за ворота, налетев на меня разъярённой фурией.
— Ты зачем меня позоришь? — прошипела она.
— Разве? Вроде просто стою, — с наигранным недоумением сказал я.
— И зачем ты тут стоишь? — фыркнула она.
Я покосился на рынду. Тот ухмылялся в бороду, но в целом делал вид, что его это не касается.
— Погода сегодня хорошая. Красота вокруг. Почему бы и не постоять? — сказал я.
— Дурак! — фыркнула Евдокия, резко поворачиваясь, чтобы уйти.
— Постой! — попросил я.
— Чего ещё?! — скривилась она, но всё же остановилась и развернулась ко мне.
— Поговорить я хотел. Прощения попросить, — тихо сказал я.
Слова эти дались мне нелегко, и я бы с куда большей охотой поскакал с саблей в руке на превосходящие силы противника. Мне вспомнилось вдруг, как средневековые поэты и авторы рыцарских романов сравнивали общение с прекрасной дамой с осадой крепости. Вранье, осада крепости занятие крайне унылое и однообразное.
Евдокия вздохнула, посмотрела по сторонам. Вести такие беседы у самых ворот — идея не самая лучшая. Мы неторопливо пошли прочь. Подальше от любопытных взглядов разного рода сплетниц, наверняка глядевших на нас из окон царицыного терема. Уж они-то с большим удовольствием послушали бы.
— Ну, говори, — холодно произнесла она, когда мы немного прошлись в тишине.
Я немного помолчал, подбирая слова.
— Прости, Евдокия, — сказал я, не найдя ничего лучше.
— За что? Ты ничего не сделал, — фыркнула она.
— Вот за это и прости, — сказал я. — Служба не отпускала никак.
Она молча дёрнула плечами, поправила выбившийся из-под платка локон.
— Я уж думала, сгинул ты где-то… Хоть бы весточку какую послал, записку, — пробормотала она.
— Посылал, — сказал я.
Не поверила, похоже. Мы ещё немного прошлись в тишине. Разговор не клеился.
— Каждый день о тебе думал, — решился я на небольшую ложь.
— Кабы думал, так зашёл бы, — нахмурилась Евдокия. — Сколько ты в Москву приезжал? И только сейчас сподобился.
— Служба, Евдокия, служба… Порой вздохнуть времени нет, — сказал я.
— Да, сказывали мне… Больше так не пропадай, ладно? — попросила она.
— Не буду, — пообещал я, доставая из-за пазухи свёрток с подарком. — Держи. Это тебе.
Она недоверчиво приняла подарок, развернула, удивлённо вскинула брови, залилась румянцем.
— Ой, красота какая… Это мне? — не поверила она.
— Тебе, душа моя, — улыбнулся я.
Она, никого не смущаясь,
— Соскучился я по тебе, Евдокия, — признался я.
— И я… — тихо выдохнула она.
Будь мы наедине, в интимном полумраке тесной комнатки или в просторной прохладе дворцовой светлицы, возможно, что-то бы и получилось. Что-то большее, чем просто подержаться за руки. Но мы находились посреди оживлённой улицы, и я не мог рассчитывать даже на поцелуй. Срамно.
Да и вообще, до свадьбы от честной девушки, какой, без сомнения, и являлась Евдокия, ждать ничего не стоит. Блудить — грешно, и себе это позволяли, в основном, вдовы. Хотя, само собой, бывало всякое. Особенно если помнить, что в бане парились все вместе, мужчины и женщины.
Я снова задумался о свадьбе, снова отогнал эти мысли прочь. Может быть, позже. Когда мне не придётся постоянно думать о том, что мне нужно быть рядом с супругой, чтобы защитить её от моих врагов. Убрать самых могущественных, и тогда уже можно думать о тихой семейной жизни.
Вот только это могло затянуться очень и очень надолго.
Мы прогулялись по городу. Весеннее солнце ласково пригревало, общество Евдокии заставляло забыть о проблемах и невзгодах, я отдыхал душой, болтая с ней о всякой всячине, точно как в прежние времена.
Когда мы подошли уже к стенам Китай-города, она вдруг спохватилась.
— Ох, я ведь ненадолго выскочила-то! Заболтал меня! — воскликнула она.
— Значит, обратно идём, — усмехнулся я.
Развернулись, спешно отправились назад, быстрым шагом, почти бегом. Я проводил её до ворот Кремля, чтобы лишний раз не давать повода для слухов и сплетен.
— Скоро увидимся, обещаю, — сказал я на прощание.
Она в шутку погрозила мне пальчиком, мол, больше так не делай.
В слободу я отправился с глуповатой улыбкой на лице. Разумом я понимал, что я — старый пенёк, несколько раз женатый, но почему-то всё равно радовался, как сопливый юнец, впервые подержавшийся за ручку с красивой девицей.
О службе я пока решил не думать. Раз в полгода можно сделать себе выходной, тем более, что мобильных телефонов нет, никто не позвонит с криками и матом, срочно вызывая на ковёр. Потеряться и загаситься проще простого. Всё равно новых задач пока не поступало, иначе государь не отпустил бы нас просто так. Нет, можно было бы просто идти дальше по списку Ростовского, пока фигуранты дела не забились в глубокие норы, спасаясь от царского гнева, но мне требовалась небольшая передышка.
К тому же ловля изменников занятие, несомненно, полезное, но я бы предпочёл сосредоточить свои силы на другом. Например, на тех, кто желал царю и его семье смерти. Бегунки… Бог с ними, пусть убегают, пусть даже гавкают из-за кордона, пусть служат литовскому королю и тоскуют по русским просторам. А вот заговорщики, метящие на место царя, совсем другое дело. Этих надо выжигать под корень. Пока они не добились успеха в своём деле.