Ормхеймский Бастард
Шрифт:
На чем твердом он лежит? Кровать или и впрямь — пол? Неважно. Даже неясно, камень внизу, или просто уже настолько холодно. И страшно.
Если сейчас придет спасительная свобода, Серж не сможет сбежать. Даже шевельнуться…
Легкий шорох рядом. Тюремщики стали меньше шуметь, или просто слабеет слух?
Сейчас опять яростный факел в лицо! А то еще и расталкивать начнут… И громко, грубо смеяться. Ржать.
Или уже вновь пора в тряскую карету?!
Нет. Свет совсем слабый. Свеча, или зрение тоже отказало? Всё равно глаза лучше не открывать. Под больные веки будто
Прохладная ладонь ложится на горящее в лихорадке плечо, освежающее питье льется в пересохшее горло. Под голову осторожно кладут плотный плащ.
— Вы ему вообще воды давали? — в низком, но приятном девичьем голосе — нескрываемый гнев. — А еду?
Кто она? Неужели та разъяренная пантера, что едва не убила Джерри? Почему же теперь она так волнуется о Серже?
— Он сам ничего не жрет и не пьет! — наглость пополам с… оправданием. Хам и холуй разом.
Этот голос Серж тоже слышал. Кто-то из тюремщиков. Один из многих. Они все одинаковы. От всех несет дешевым вином и злобным, пьяным весельем. Скоро сын Ива Криделя больше никого из них не увидит. Как только освободится. Он боли и от жизни — раз одно без другого невозможно.
А родителей дождется за Гранью…
— Он без сознания, пьяные идиоты! Забыли, что приказал ваш полковник? Довезти моего брата живым и здоровым!
Брат… Брат Серж только для Анри.
Нет. Вооруженная красавица говорила о родстве через тетю Карлотту. Что это она — его мать. Их общая. А папа говорил…
— Леон, пей, пожалуйста…
Пить Серж всё еще хочет. Но он — не Леон. Это Роджер придумал… чтобы его спасти. Только всё напрасно.
Потому и брат. Ирия — родная сестра Леона. А про Карлотту она придумала. Со злости. Такого просто не может быть! Папа же говорил, что родная мать Сержа умерла. Хоть и была Иву Криделю сестрой — здесь Ирия не врет. Вот вспомнить бы еще имя…
— Миледи Ревинтер… — тюремщик уже не юлит — угрожает.
Лучше вообще не слушать. И не думать, почему кузина носит фамилию друга.
— Виконтесса, если вы забыли, — ледяным тоном изрек Роджер. Он и так умеет, Серж совсем забыл.
— Да подумаешь, беда! — хохотнул тюремщик. — Оклемается ваш братец. От такого не помирают. Оттяпать руку — и всё. Всё равно не вояка. А привезти его всенепременно здоровым и целым и полковник не приказывал. Только ее — потому что красотка. К королю. И вас — потому как ваш папенька еще может сгодиться. Если король так решит.
Что?! Серж дернулся в ледяном ознобе. И чуть не лишился чувств.
Нет, нет! Проклятая слабость… Лучше убейте сразу!
Они его искалечат. И лишь тогда — может быть — из милосердия убьют.
Без руки он даже не сможет свести счеты с жизнью!
— Я тогда вам… оттяпаю. — Это точно не Роджер. — И не обязательно руку. И ваш король против не будет. Я — фрейлина его жены, забыли?
— Мне нужна вода, чистые бинты и… — Вот теперь вновь Джерри. Прежним «каменным» тоном. — А потом все вон. Останется только моя жена.
Какая жена? Ах да, эта, дочь тети Карлотты… родной матери. Сестра кузена Леона. Фрейлина. Со шпагой. И с флягой. И с теплым, мягким плащом.
Ало-багровая
Лихорадка вот-вот выбьет зубы. И будет еще больнее.
Свет режет глаза, раскаляет песок под веками. Почему Серж в алой пустыне, за что его сюда?
— Уберите факелы! — шипит Роджер. — Я сказал — вон.
— Вы просили вина.
— Спасибо. И всё равно — выйдите, прошу вас.
— Леон, держись… — стальные руки стискивают намертво. Не Джерри — девушки-пантеры
Новое питье освежает горло…
А дальше боль прошивает всё. Серж кричит, не в силах сдержаться. Выгибается раздавленной змеей. Чуть не вырывается из ее рук — и девушки, и боли. Но лишь — чуть. Слишком ослабел.
Огонь из Бездны льется в рану. Струится по плечу, заливает тело. Бежит по жилам вместо крови…
— Держи его крепче.
— Леон, еще чуть-чуть…
Крика не осталось — только хрип…
— Ирэн, этого мало, — снова Роджер. Откуда-то издалека… из тьмы. Кто такой Роджер? Уже не вспомнить… — Да, я очистил рану. Сделал всё, что мог… что умею, но я ведь даже не настоящий лекарь. Просто книги читал… Этого недостаточно. И обезболить нечем.
— Я не знаю и того. Маловато книг читала. Нам нужно дотянуть до нормального врача.
— Нормальный врач — в сотне миль. И это — не нормальная рана. Нельзя их получать в том месте. Там зараза в самом воздухе. Ирэн, послушайте меня. Помните наш разговор? О Четырех, Пятом и Шестом? Я вам еще не рассказывал, что Анри как-то помог мне, когда я умирал от лихорадки. Ваш брат и мой друг подтвердил бы, если б был в сознании. Анри меня, считай, за шкирку из-за Грани выволок. В вас течет одна кровь. В вас и в Анри. Я не знаю, что в ней — древняя магия Альварена или просто Сила ваших общих предков. К примеру, легендарной прапрабабки Исольды. Но ты можешь помочь брату, Ирэн.
— Как?! — отчаяние и надежда.
Вооруженная, смертельно опасная девушка тоже бывает такой. Совсем иной.
— Откуда же мне знать? Я лежал в бреду. Но Анри тоже не знал подробностей, а как-то сумел. Он смог спасти врага. Не знаю, ради Сержа — потому что мы друзья, или просто из милосердия. Неужели твоей Силы не хватит для родного брата? Я видел — в тебе уже говорит то Древнее, что проснулось в Анри. Он… вы оба очень изменились. Поверь, со стороны это очень заметно.
Глава 3
Глава третья.
Эвитан, Центральный Тенмар — Лютена.
1
Когда они пробирались мимо бешено гремящего водопада, Эйда едва не закрыла глаза. Ирия, может, и замерла бы на краю — полюбоваться дикой красотой опасной стихии. Но вот ее сестру бурлящая бездна внизу вовсе не манит, а смертельно страшит.
А теперь напоминает о себе неумолчным шумом. Что голодная гибель стережет совсем близко. Что преследуемые беглецы расположились всего в паре сотен шагов от нее. Зачем-то.