Ормхеймский Бастард
Шрифт:
Нет, стрелять — точно в правую.
Юноша, похожий на Леона, обернулся к спутнику. И только тут до тупой Ирии дошло.
Ну, здравствуй, Серж Кридель. Родной через маму братик, неведомо для самого себя поделившийся с сестренкой именем. Приемный и единственный сын честного дяди Ива. Дезертир и идиот, сдуру устроивший побег Роджеру Ревинтеру.
Только если они с этим Роджером Ревинтером — друзья, парень будет драться. А то и стрелять. И не в руку, а на поражение. Ирию он не знает вовсе, а вот верного спутника… Так кому поверит?
Кому бы поверила она сама
Да еще и издали есть риск попасть в самого брата. И не в руку.
Если подъехать ближе — точно обратят внимание. Там с чахлым подлеском уже весьма хило. И младший Ревинтер тогда Ирию узнает даже в мужском наряде. Даже через годы. Больно уж она была тогда… незабываема. Как и он сам, чтоб ему!
Кроме того, тогда поганый сын поганого министра ее захотел. И не получил. Такого мужчины не забывают. Особенно такие.
Всадники резко свернули направо. Не прибавляя ходу.
И куда же вас понесло, голубчики? В той стороне — ничего. Кроме проклятого монастыря. Где принято уродовать себя и других.
И зачем вам туда, а? В меру симпатичные личики надоели? Хочешь, ревинтеровская мразь, выглядеть снаружи, как внутри? Так это тебе Ирия и сама устроит, только попроси. Или дай приблизиться. Распишет за милую душу — не хуже целой банды большедубовских художников. Во главе с самим мастером кисти и ствола — Клодом. Великий Алиэ Готта свой знаменитый мольберт сгрызет от зависти. Сточенными старостью и спесью зубами.
Ладно. Тем интереснее проследить. Тут ведь есть и кружная дорога. Ирия разведала заранее. Вдруг пришлось бы спешно спасаться?
Всё-таки Клод иногда и впрямь — весьма полезен. Когда не врет.
Могут ли этих двоих ждать у гнилого монастыря союзники? Подельники.
Маловероятно. Почти совсем — нет.
Могут ли свернуть? Некуда. Разве что развернутся назад.
Или Ирия и впрямь пожалеет, что не выстрелила издали. С риском попасть вместо Ревинтера в невиновного. В единственного сына дяди Ива. В… собственного брата. Только, в отличие от Леона, еще не успевшего предать сестер. Точнее, успевшего, но не зная об этом.
Как бы их разделить? Будет ли шанс напасть у монастыря? Или… в самом монастыре? Уж верхом-то они точно уже не будут. Сдадут ли пистолеты?
А Ирия всё равно собиралась узнать, выполнен ли ее приказ? Относительно детей. К нему хоть приступили? Или уже дошли вести, что у нас теперь почти Квирина?
И, кроме того… Ревинтер-то навидался всякого. Небось, еще и зрелищем насладится. А вот честного, наивного братишку там вывернет не раз. И он точно будет небоеспособен. А то и вообще отойдет подышать.
Отползет.
2
Мрачный монастырский двор будто вовсе не знал летнего тепла. Как и весеннего, и осеннего.
Здесь провела полтора года новорожденная девочка…
А если бы дольше — превратилась бы в жуткую копию тех, кто ее мучил.
Роджер опоздал. Опять. Как всегда.
Это Анри Тенмар почти всегда
А Роджера самого — догнали.
Слишком много прошлого в последнее время. И неудивительно, что, едва вынырнув из Бездны, бывший капитан Ревинтер узрел очередное воплощение судьбы. Она шагнула ему навстречу — будто ниоткуда. Уверенная, легкая, гибкая, сильная. Оживший клинок из северной стали. Ирия Таррент.
Годы превратили самого Роджера в хромого калеку с вечной лихорадкой. А Ирию — лишь наградили силой и ловкостью. Закалили и обточили, как совершенное оружие.
Она действительно еще выросла — не меньше, чем на полголовы. И движется, будто танцует. Что-то в ней от Анри Тенмара… далеко не всё, но на Ревинтера хватит. Даже на прежнего. Который еще не хромал.
Тенмар пощадил его. От Ирии Таррент на такое лучше не рассчитывать. Сам Роджер уж точно не пощадил бы Андроника.
И… прежде Ревинтер сам не смог бы точно сказать, красавица она или дурнушка. Смотря как взглянуть. Но, видимо, справедливая судьба годами старалась, не покладая рук. Стирала лишнее, подчеркивала нужное. Будто яркий, но неумелый детский рисунок поправляла отточенная временем рука опытного мастера.
Нечеловечески прекрасная девушка холодно усмехнулась. Прежнюю Ирию прежний Роджер яростно жаждал стиснуть в объятиях. Нынешнюю — не пожелал бы и под угрозой смерти.
Только убьют его за другое. За всё, что желал и делал прежним.
— Дерись или умри, — равнодушно бросила девушка. Беспощадный и справедливый лик его судьбы.
Сталь клинка ловит блик неяркого осеннего солнца. Уже почти закатного.
Нет. Не равнодушно. Просто ледяная ненависть за годы подернулась пеплом. Давно уже нет ярости. Ирия Таррент просто давит очередное мерзкое насекомое. Пусть даже уже и не опасное.
Скольких она уже успела… раздавить? Неважно. Такие избавляют подзвездный мир лишь от отъявленной мрази. Ирия Таррент — чиста и безгрешна, как зимний лед Альварена. И так же безжалостна.
— Я и раньше не смог бы тебя одолеть, — устало произнес Роджер, неловко отбивая первый же удар. И уже его едва не пропустив. Рука онемела вмиг. Прошедшие годы хорошо научили Ирию, куда бить. — И теперь и вовсе. Убивай сразу.
— Где твои прихлебатели, Ревинтер? — новый хлесткий удар — плашмя по лицу — швырнул его на колени. Так уже было. Но Ирия Таррент — все-таки женщина. Насколько же она теперь сильна? — А слуги? Холуи? И почему ты всё еще жив? Что с Анри Тенмаром?
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но Анри Тенмар жив, здоров и ведет армию.
— А тебя он пожалел, простил и отпустил? — недобро усмехнулась Ирия.
Да. Должна же была отдать долги и ты. Все должны успеть.
— Хочешь — верь…
Тяжелая пощечина заставила голову мотнуться. Левой рукой. В правой — по-прежнему клинок.
Мешки с камнями Ирия, что ли, таскала?
Рот наполнила соленая кровь. Так уж тоже было.
С прежнего удара Ирии — еще на весеннем Альварене — остался памятный шрам. И от Тенмара — тоже. Но новых шрамов не будет. Не успеют появиться.