Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
Так что, никаких киллеров. Давай будем придерживаться моего плана уничтожения Пархоменкова.
– Простите, Андрей Валентинович, - извинился Сидоров.
– По поводу киллера, это я так…, гипотетически. Я ничего такого вам не советую. Просто…если у вас и вашего Десницкого не получится по закону решить вопрос с Пархомом, то я сам возьмусь за дело. У меня нет денег, как вы знаете, но желание разобраться с Пархомом я имею огромное. И мне не важно, что станет с моими деньгами. Мне и раньше было на них наплевать. Я к вам пришел, чтобы предложить свою помощь, или наоборот,
Катерины. А уж вовсе не потому, что хотел в случае успеха вернуть свои капиталлы и снова стать преуспевающим бизнесменом… Я хочу отомстить Пархому за смерть Катерины, хочу убить его. Только и всего. Я не считаю месть грехом. Я вообще не верю ни в бога, ни в загробную жизнь. В настоящий момент я хочу только смерти этого подонка.
– Я понимаю, сынок, - сказал Самсонов.
– Знаю, у тебя есть причина для мести. Но все-таки, повторяю и прошу, давай следовать моему плану. Дождемся Дениса из Москвы, там видно будет, как действовать дальше. Ну что, договорились?
– Договорились, конечно, - пожал Сидоров плечами.
– А сидеть за колючей проволокой до конца жизни, думаю, не слаще, чем лежать в могиле, - добавил Андрей Валентинович.
А я думаю, что Пархом до конца жизни за колючкой находиться не будет, подумал Сидоров…
4.
Когда Сидоров, руки которого были заняты двумя полиэтиленовыми пакетами, толкнул плечом скрипучую проржавленную дверь, врезанную в ворота взрывного цеха, и шагнул внутрь, он вдруг ощутил какую-то странную тоску. Словно он пришел в свой родной дом, чтобы попрощаться с ним навсегда, словно у него в кармане лежит свидетельство о регистрации права собственности на новую квартиру, а старый дом, в котором прожито без малого пять лет он должен покинуть.
Бомжатник 'Искра' - его дом? Глупости какие-то. Никогда Сидоров не считал это место своим домом, так - временным пристанищем. Он уходил отсюда каждое утро в поиск или на работу, если посчастливится ее найти, он возвращался сюда, ночевал, жил здесь. Жил как-то по инерции, принимал действительность такой, какой она была в данный момент времени, и просто жил. Но своим домом Сидоров 'Искру' не считал. А тут - поди ж ты! Накатило что-то.
Сидоров посмотрел на темно-серые, почти черные стены, на почерневшие фермы перекрытия и пожал плечами. Убого, грязно и холодно. Нет, не годится таким быть дому, о потере которого можно сожалеть. Тоска отступила так же внезапно, как и нахлынула.
Сидоров прислушался. Тихо. Ну, правильно! Еще только два часа дня и в цехе никого не должно быть. Кроме Альфреда, Окрошки и Бирюка.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он услышал храп своего одноногого заместителя, доносящийся из каморки рядом с приемной.
Окрошка несет службу, подумал Сидоров и усмехнулся.
Альфред не спал. Он сидел за импровизированным столом, склонившись над какими-то листами и кальками. Рядом лежала раскрытая папка, красная тесемка свешивалась с края листа ДСП. Альфред так был увлечен своим занятием, что
– Что это ты там изучаешь?
– Я…? Мы тут с Окрошкой и с Бирюком…
– Что вы тут натворили?
– Ничего. Я вспомнил, что под цехом есть бомбоубежище, и мы решили его обследовать.
– Обследовали?
– Ага. Там… Вы не представляете, Алексей Алексеевич…, -
Альфред снова забыл, что они вчера перешли на ТЫ.
– Там взрывчатка и автоматы. А еще…
– Давай по-порядку. И на ТЫ, мы же договорились.
Альфред собрался и спокойно и по-деловому рассказал Сидорову об обнаруженных в бомбоубежище находках.
– А еще вот эта папка. Она была в сейфе.
– Что-нибудь стоящее?
– Не знаю… Вот здесь, - Альфред похлопал по папке, - документация, касающаяся мероприятий по гражданской обороне. Планы эвакуации в случае начала ядерной войны, инструкции всякие, приказы какие-то. Я не очень внимательно все это просмотрел. Не успел. А вот это…, - Альфред почесал опаленный затылок.
– …Судя по всему на этих кальках план городских подземных коммуникаций. А вот карты районов города. Масштаб один и тот же. Если наложить кальки на карты, то можно определить, какие ходы, тоннели и коллекторы проходят под улицами, под домами. И где имеются выходы на поверхность. Правда, карты датированы тысяча девятьсот семидесятым годом. Староваты. Хотя… с семидесятого в городе мало что построили.
– Зато кое-что снесли, - усмехнулся Сидоров.
– Ну-ка, ну-ка, - и он склонился над кальками.
– А интересно, бомбоубежище как-то связано с подземными коммуникациями?
– Связано, а то, как же! Вот тут, - Альфред отыскал нужную кальку и план бомбоубежища.
– Вот. На плане указан шлюз. Через него можно попасть в канализационный коллектор, а коллектор проходит через весь город. Там еще куча всяких ходов.
– Вы этот шлюз нашли?
– Нет. Не успели. Окрошка приказал всем покинуть помещение.
– Окрошка, он такой. Он строгий. Эй, Окрошка!
– Сидоров стукнул кулаком в стену.
– Хорош ночевать!…Ключи, говоришь, Окрошка забрал?
– Сидоров вопросительно взглянул на Альфреда, тот кивнул.
–
Окрошка! Ключи тащи от бомбоубежища! Сейчас ревизию складских остатков делать будем. А ты, Альфред, все аккуратненько в папку сложи и с собой возьми… Погоди…, - Сидоров словно вдруг вспомнил что-то. Альфред ожидающе посмотрел ему в глаза.
– А ты дом Пархома на карте найти можешь?
В глазах Альфреда высветилось понимание.
– Ну, конечно!
– воскликнул он.
– Как я сам не догадался? Пластит!
Подземные коммуникации! Пархомовский особняк. Все так просто!
– Не радуйся, - охладил Сидоров его пыл.
– Это крайняя мера.
– А это сволочь достойна крайней меры, - возразил Альфред.
– Я тоже так считаю, но…
Вошел Окрошка, позвякивая связкой ключей.
– Я готов, Ляксеич!
– Спускайся вниз, открывай дверь и жди нас. Мы с Альфредом сейчас тоже спустимся. Я только переоденусь.