Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
Город, с уличным шумом и дымами котельных находился у Пархома за спиной. А впереди, в нескольких километрах от его дома начинались пологие горы, где пряталась тишина и ждали своего часа интересные перспективы. Сейчас горы были серыми, потому что на улице пасмурно, а в ясную погоду зрелище было великолепным. Летом с его буйством красок, в котором, ясное дело, преобладали зеленые оттенки, было очень красиво, а уж зимой… Белые округлые вершины, пологие склоны, поросшие кедрачом, ярко-синее небо. Местность так и просилась на полотна живописца, но Пархом не был ни живописцем, ни любителем праздного созерцания.
…Организую-ка
Куршавеля. А что? Чем наши горки хуже французских? Да ни чем! С них точно так же можно съезжать, хоть на лыжах, хоть на санках!
Понастрою коттеджей, павильонов, фуникулеров разных. Найму архитекторов, они у нас не такие оборзевшие, как там, задешево проект выдадут. И обслуга наша к большой заработной плате не приучена. А что касается клиентуры, так от нее отбоя не будет. Зачем ехать на чужбину? Бабло можно с шиком и здесь профукать. Слава богу, тех, у кого это самое бабло есть, у нас в России поболе будет, чем там. И все горными лыжами увлекаются. Хвала президенту и его спортивным пристрастиям! Так что, бабло качать буду со страшным свистом. Устрою конкуренцию лягушатникам. Обзавидуются тамошние пидоры! Правда, первоначальные капиталовложения все равно немалыми будут. ЛЭП нужно будет восстановить, коммуникации там всякие. Еще развалины эти, мать их!
Пархом скосил взгляд налево. Там, почти у самого подножья гор бесформенной грудой лежали развалины завода 'Искра'. Вот разберусь с делами и сразу возьмусь за расчистку, подумал он.
Прежде чем отправиться в бассейн Пархом сделал еще один звонок по мобильному телефону. Звонил он в Москву, человеку, который легко мог решить все его проблемы, но услуги которого обходились Пархому очень дорого…
5.
Сидоров, войдя в кубрик, где исследователи подземелий нашли ящик с автоматами, и где Окрошка произвел торжественный салют, принюхался и взглянул на потолок с отметиной от пули. Покачал головой, но ничего не сказал. Потом взял один автомат, возможно, тот же самый, опробованный, и пристегнул к нему магазин.
– Ты это…, осторожно, Ляксеич, - предостерег его Окрошка.
– Он пальнуть может.
– Чувствую, вы уже здесь постреляли, озорники.
– Это все Бирюк. Автомат зарядил, сволочь старая. Я ему говорил не трог, а ему хоть кол на голове теши. Взял и зарядил…и мне подсунул. А ты, Ляксеич, во всем дока!
– сказал Окрошка, переводя разговор в другое русло и восхищенно глядя на Сидорова.
– Все умеешь и все знаешь. Не даром я тебя на пост директора завода выдвинул.
Вот, ты знаешь, нисколько не жалею! Кому еще, как не тебе, управлять нами, неумехами… А ты бы рассказал, как с автоматами обращаться. А то еще вдруг пальнет. Альф, допустим, пушку возьмет без спроса, а она возьмет и пальнет.
– Или ты, - предположил Сидоров.
– Что я?
– Или ты возьмешь, а она пальнет.
– Ну, или я, - согласился Окрошка.
– А что? Ежели что начнется, боевые действия какие-нибудь, на меня, Ляксеич можешь положиться, как на самого
– Боевых действий не предвидится, так что защищать меня тебе не придется… Я надеюсь.
– И все же…, на всякий случай…
– На всякий случай?
– Сидоров перевел взгляд с Окрошки на молчащего Альфреда, пожал плечами.
– Ну, ладно, Окрошка, уговорил.
Смотри. И ты, Альфред, посмотри. Вдруг в жизни когда-нибудь это знание тебе пригодится?
– Да я знаю, - отозвался Альфред.
– В институте на военной кафедре стрелковое оружие проходили. И на стрельбы ездили.
– И все же он подошел поближе и присоединился к одноногому курсанту Окрошке.
Сидоров быстро разобрал автомат на составные части, по ходу рассказывая о назначении каждой детали, и так же быстро собрал его.
Потом показал, как надо заряжать и разряжать автомат, показал, где находится предохранитель, и объяснил, для чего он нужен.
– А вообще-то, - сказал он в конце краткого курса по изучению автомата Калашникова, - лучше к оружию не прикасаться. Плохая это игрушка. Опасная.
Окрошка зачарованно смотрел на руки Сидорова ловко управляющиеся с калашом. Сказал, причмокнув языком:
– Лихо ты с ним! И откуда ты все это знаешь?
– Когда-то, не сказать, чтобы очень уж давно, служить в армии было почетной обязанностью каждого советского гражданина. И я служил. Два года в воздушном десанте… Ну, ладно, пошли в то помещение, где сейф стоит.
– Там нет ничего интересного, Ляксеич, - грустно сказал Окрошка.
–
Разве что сортир и умывалка, так умывалка у нас есть, а сортир нам и ни к чему вовсе, мы вона куда ходим, подале от дому. А в сейфе том нету ничего, пустой он теперь. Ключи, что там лежали у меня, а папка у Альфа под мышкой.
– Пошли, пошли.
– Сидоров, не слушая брюзжания своего адъютанта, направился к двери. Альфред поспешил за ним. Окрошка обреченно поковылял следом.
– Вот это помещение скорей всего и есть шлюзовая камера, - сказал
Альфред, подведя Сидорова к узкой железной двери, на которой краснели две буквы - 'Ш' и 'К'.
Дверь была не заперта, в ней вообще не было замка.
– Что-то типа предбанника, - сказал Сидоров, осматриваясь - полки по стенам и еще одна дверь в торце. На полках лежало с десяток резиновых свертков, перевязанных матерчатыми лентами. ОЗК, определил
Сидоров, даже не разматывая ленты, общевойсковой защитный комплект.
– А за дверью, наверное, душевая комната?
Альфред пожал плечами.
– Когда я работал технологом на 'Искре' у нас, конечно, были занятия по гражданской обороне. Но преподаватель заболел, а когда выздоровел, тогда уже всем не до занятий было.
Дверь в противоположной стене была могучая с запорным колесом посредине.
– Ну, навалимся!
– скомандовал Сидоров, и они с Альфредом ухватились за колесо. С трудом, но все же им удалось раскрутить его и открыть дверь.
За дверью и правда оказалась душевая комната - из потолка торчали душевые сетки, а из стен узкие патрубки без вентилей. Пульт управления водяными струями находился справа, а в противоположной от входа стене была еще одна дверь, такая же, с запорным колесом.