Осенний лист или зачем бомжу деньги

Царицын Владимир

–  Во бля!
– Пархом резво отпрыгнул назад, чтобы на его дорогие туфли не попали рвотные брызги.

Проблевавшись и утерев лицо полой драного пальто, старик кивнул, выражая свою готовность к диалогу.

–  Кто такой…, нет, сначала скажи, о каком заводе идет речь?

–  Завод 'Искра'. Верней, был завод, теперь там бродяги живут.

Развалины, короче.

–  Теперь второй вопрос: кто такой Ляксеич? У него имя, фамилия есть?

–  Есть. А как же? Только я не знаю его фамилии. У нас не принято паспорта друг

дружке показывать. Да и нет у нас этих самых паспортов. А называем мы друг друга по именам или прозвищами. Меня, например, Юркой зовут, но чаще Грибоедом. Это потому, что я в этом подвале живу. А дом на улице Грибоедова стоит. Так и зовут - Юрка

Грибоед.

–  О тебе хватит. Давай о Ляксеиче и его родственнике.

–  Выпить дайте, - попросил бомж.
– А то в горле все пересохло.

–  Ну, ты даешь, Юрка Грибоед. Может, тебе еще и бабу сюда приволочь?

–  Не-а, - закрутил головой бомж Юрка.
– Бабу не надо. У меня ее нечем. А выпить надо. А то в горле сухо и мысли путаются.

–  Водка есть у кого?
– обратился Пархом к своим чеченцам.
– Или коньяк?

Те отрицательно помотали головами.

–  У меня свое есть, - гордо ответил старик.
– Я - не нищий какой-нибудь. У меня и место проживания есть и выпивка имеется. Там, за трубой. Я сам-то не дойду. Боюсь, упаду. Голова кружится.

–  Эй, Махмуд, принеси.
– Пархом кивнул чеченцу.

То ли он угадал его имя, то ли чеченец уже привык, что для хозяина все они Махмуды, так или иначе, он подошел к стояку и извлек из-за него початую чекушку с мутной жидкостью.

Старик жадно прильнул к горлышку, кадык его задергался в такт глоткам. Отпив немного, Юрка зажал чекушку между ног и сказал:

–  Ляксеича директором народ выбрал. Он уже, почитай два…, нет, больше, три года, а может, еще больше директором там. На 'Искре'.

Ляксеич, сказывают, мужик правильный. Но с родственником этим неправильно сделал. Чтобы на завод прописаться, очередь пройти надо.

А он родственника своего без всякой очереди. Привел и говорит: это, мол, мой родственник, и будет жить со мной. Вот так. Народ-то ему ничего сказать не может, но недовольные есть. Мне про родственника бродяга знакомый седни утром рассказал. Он, бродяга этот на 'Искре' живет. Вот и рассказал. А я еще кому-то, дурак. Знал бы, что вы ко мне придете и бить меня будете, не стал бы трепаться. Бить-то за что? Я-то тут при чем? Я тихо себе живу в подвальчике моем. Мне на завод и не хочется даже.

–  Стоп! Про родственника этого еще знаешь что-нибудь?

–  Больше ничего. Вроде еврей он, родственник этот. В очереди полно русских, а еврей, как всегда без очереди проскользнул, как в жопу без мыла. Обидно, бля!

Пархом подошел к Шамилю.

–  Ствол дай.

Шамиль вытащил из-за пояса тэтэшник, протянул Пархому.

–  Э! Мужики! Вы там чего? Вы это… - Юрка вдруг онемел, увидев направленную на него смерть.

–

 Язык твой - враг твой!
– с пафосом изрек Пархом и, картинно развернув тэтэшник параллельно полу, нажал на курок.

Старик с пробитой головой упал на койку. Чекушка выпала из разжатых острых колен и, описав дугу, подкатилась к ногам Пархома.

Пархом оттолкнул ее от себя носком туфля, и, склонив голову набок с садисткой улыбкой на губах, посмотрел, как конвульсивно задергались ноги бомжа, обутые в развалившиеся солдатские ботинки, перетянутые телефонным проводом. Вдоволь насладившись этим зрелищем, он повернулся к Шамилю, отдал ему пистолет. Шамиль сначала сунул тэтэ за пояс, но потом вдруг усмехнулся, снова вытащил пистолет, тщательно стер возможные отпечатки и кинул его к Юркиным ногам.

Пархом шутку начальника своей охраны понял и оценил.

–  Правильно. Пускай менты голову поломают. Заказуха на бомжа - такого расследования им, небось, еще проводить не приходилось.

Ствол-то чистый?

Шамиль пожал плечами:

–  Это та пушка, которую Гамлет у жирного еврея отнял. Ну, у того, который тебя убить хотел.

Значит, это был Гамлет, подумал Пархом. А может это какой-то другой Гамлет, может их у Шамиля несколько?

–  Отвези меня домой, - приказал он.
– Потом возьми тех, кто

Молотилова упустил, и на развалины. И чтоб на этот раз никаких осечек.

–  Живым его привезти?

–  А зачем он мне живой? Пристрелите его, да и все. Но ты обязательно тех возьми, которые его упустили. Они Альфреда в лицо знают. Я должен иметь полную уверенность в том, что вы грохнули того, кого надо было.

–  Может, его голову привести показать?

–  Ну, привези, - неопределенно пожал плечами Пархом.

Когда шестисотый мерс уже проезжал между двух грудастых кариатид, в кармане Пархома запел мобильник.

–  Дело сделано, - раздался в трубке знакомый голос.

–  Объект ликвидирован?

–  Однозначно, - хохотнул собеседник Пархома.

–  Чисто сработал?

–  Пришлось малость пошуметь.

–  В смысле?

–  Не удалось по-тихому.

–  Я же просил!
– возмутился Пархом.

–  Больно шустрым оказался водила БМВ, который его встречал. В аэропорту я их брать не рискнул, а первую мою засаду они проскочили, словно знали о ней. Пришлось мне их тачку чуть дальше накрыть, из

'мухи'. Если бы до Москвы доскочили - пиши, пропало.

–  Черт!
– ругнулся Пархом.

Он снова пожалел о том, что не дал команду Шамилю ликвидировать

Десницкого еще здесь. Его абреки управились бы легко и быстро, а главное без всякого шума - ножом или веревкой. Да если бы и возник какой-нибудь шум, Мрак быстро бы замял дело. Умный ты, подумал о себе Пархом, как твоя бабушка потом.

–  Но я могу быть уверен, что объект мертв и не воскреснет неожиданно?
– спросил он раздраженно.