Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
– Присутствуют, - ответил Пархом, садясь рядом с товарищем.
– Но не в таких количествах. Кроме того, мне, Андрон, природа такую конституцию подарила. Мне можно. А тебе…следить надо за своим весом. Шульман вот тоже не следил. И что с ним стало?
– Что?
– Утонул. В этом самом бассейне. Решили мы с ним поспорить - кто выносливее. Я ему предложил поплавать. Зрителей позвал, - хохотнул
Пархом.
– Болельщиков, так сказать.
– Махмудов своих?
– Угу. Догонишь, говорю, делай со мной что хочешь. Я, говорю, даже сопротивляться не буду. Поплыли. На второй дистанции стал Шульман
– Пархом испытующе взглянул на Ускова.
– А знаешь, за что этот Шульман убить меня пытался?
– Отомстить хотел?
– Ага! Только не за себя. За Катьку… За Екатерину Великую…
Сидоров сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
'Сволочь! Значит, он и Шульмана…'
Они с Альфредом находились в техническом помещении под бассейном
Пархомовского дома. Попали они сюда совершенно случайно, едва не заблудившись (так считал Молотилов) в темных подземных лабиринтах.
…До врезки оказалось всего около трехсот шагов. Над трубой метрового диаметра, из которой в коллектор стекала зловонная жижа, был перекинут железный мостик. Рядом с мостиком в стене Сидоров увидел узкий и низкий проем, в который они не преминули войти и, втягивая головы в плечи, чтобы не расшибить их о неровно уложенные бетонные плиты потолка, прошли по длинному темному коридору метров пятьсот. Сидоров шел впереди и освещал дорогу фонарем. Сначала луч света был ярким, но вскоре батарейка в фонаре стала садиться, и свет ослабел. А потом и вовсе потух. Они оказались в кромешной темноте.
– И что? И куда дальше?
– громким шепотом произнес Альфред, в этом шепоте Сидоров уловил нотки обеспокоенности, граничащей с отчаянием и паникой.
– Может быть, вернемся? Найдем другой фонарь и вернемся…
Слабак, какой же ты слабак, подумал Сидоров и решил немного взбодрить своего малодушного попутчика.
– Торопиться нам некуда, - спокойно сказал он.
– Сейчас потихоньку прощупаем тут все, и домой пойдем. И опасаться нам некого и нечего.
Мы здесь совершенно одни, а о том, где мы никто не знает. Так что, бросать все и возвращаться, когда мы уже почти у цели, глупо. Не зря же мы сюда пришли.
– Но не видно же не зги!
– По звуку ориентироваться можно. Слышишь, шум под ногами?
– Мне кажется, он отовсюду идет.
– Ну, хорошо, - согласился Сидоров.
– Еще метров сто пройдем и возвращаться будем.
Шагов через пятьдесят Сидоров, шедший впереди, нащупал справа боковое ответвление коридора и свернул, увлекая за собой Альфреда.
Потом было еще несколько ответвлений. Сидоров решил идти зигзагом.
Если вначале он сворачивал направо, то следующим поворотом должен быть левый. А Молотилов плелся следом, держась за хлястик
Сидоровского бушлата, и чуть не плакал.
– Свет, - тихо сказал Сидоров, останавливаясь.
– Где?
– Не видишь? В конце тоннеля, как и положено.
– Что положено?
Сидоров не ответил.
Свет казался каплей молока, растворенной в большой грязной луже.
Идя вперед, Сидоров отмечал в уме, сколько боковых левых и сколько правых свертков они миновали.
Помещение, в котором они оказались минут через десять, освещено не было. Свет
Приложив ухо к щели, Сидоров прислушался. Альфред тоже выставил ухо вперед.
– Здорово, Колобок, - услышал Сидоров насмешливый голос, слегка искаженный множественным эхо, как бывает, если помещение большое и много воды.
– Подмылся, как я говорил? А то в бассейн не пущу.
Сидоров взглянул на Альфреда и сквозь полумрак увидел, как тот вздрогнул и напрягся.
– Пархом…, - выдохнул Молотилов.
– Твои горцы - чистые церберы…
– А это Усков…
– Видишь, как удачно попали?
– шепотом спросил Сидоров.
– Это все ты. Это твоя ненависть к Пархому нас сюда привела. Но, тихо…
…Усков неуютно заерзал в кресле.
– Что ты сфинктер массируешь?
– усмехнулся Пархом.
– Тебя убивать никто не придет. Это мой кидок, ты в стороне. Как всегда, впрочем.
– Я твой партнер, Макс. Если к тебе пришли вот просто так, зная, что у тебя абреков сотня, то уж меня… У меня охрана только в банке. В доме четверо охранников, да и какие это охранники?
Пенсионеры. А езжу я вообще один, без водителя-телохранителя.
– Да не ссы ты! Кому ты нужен? Никто не придет тебя убивать.
Некому. Кто у Катьки был? Одни знакомые торгаши. Партнеры, контрагенты и прочая хренотень. А торгаш торгашу - волк, конкурент и сволочь! Никто мстить не придет. Каждый за себя колотится.
– Но Шульман же пришел!
– Шульман был психом.
– А Молотилов? А Сидоров, первый муж Екатерины?
– Молотилова я сам ищу, а он от меня прячется. Из него мститель хреноватый. А о Сидорове мне и думать лень. Сколько лет прошло, как они с Катькой расстались? То-то. Где он, Сидоров? Сгинул на просторах нашей могучей и необъятной…
'Зря ты меня со счета списал, ублюдок!', - подумал Сидоров, злорадно усмехнувшись.
Что-то загрохотало, это Альфред случайно столкнул лежащий на ступенях разводной ключ, по-видимому, забытый здесь нерадивым сантехником.
– Ты чего гремишь?
– зло прошептал Сидоров Альфреду.
– Я нечаянно…
– Тихо будь!
– И вообще, не от этих мстителей опасность идет, - задумчиво сказал Пархом, не услышав шума в подвале.
– Самсонов?
Пархом кивнул.
– Я позвал тебя, чтобы ты мне рассказал, как идут дела по выводу моих активов из банка и переводу их на зарубежные счета.
– Что, так все серьезно?
– Я вопрос задал. Чисто конкретный.
Усков пожал плечами:
– Технологическая цепочка подготовлена. И здесь и в оффшоре. Счета открыты. Даешь отмашку и бабки пошли. Вопрос двух секунд.
– Что с черной наливкой?
– Лимон дополнительно обналичил, как ты просил.
– Где он?
– В банке. В ячейке.
– Усков удивленно взглянул на Пархома.
– Где же еще деньгам храниться?