Оскорбление третьей степени
Шрифт:
— Хорошо. Дискуссию оставим на потом. Не будем терять времени. Коленька?
Ее муж кивнул.
— Николай показывает пистолеты, мы с Дженни выбираем. Дядя?
Венцель тоже кивнул.
— Ты остаешься здесь, на входе, и следишь, чтобы нам никто не мешал.
Так все и произошло.
Танненшмидт пришла к выводу, что ей больше не зачем следить за бесконечной петлей тревог, которая стягивалась на шее Констанции, и чисто по-человечески старшего инспектора можно было понять. Она поблагодарила фрау Эберляйн за кофе и уже собралась уходить, как вдруг хозяйка дома кое-что вспомнила.
— Сегодня я видела таксу, — произнесла она задумчиво. —
— Чрезвычайно поучительная история, — прокомментировала старший инспектор, изо всех сил стараясь, чтобы в ее словах не прозвучал сарказм.
— Совершенно верно, — подтвердила фрау Эберляйн, — но, боюсь, вы пока не понимаете, что в ней было самым поучительным. Та собака уже давно умерла.
Констанция, которой не понравилось, что беседа опять коснулась темы смерти, всхлипнула, схватила мобильный и снова набрала номер Маркова.
— А разве, — произнесла она, прижимая трубку к уху и глядя на Танненшмидт, — вы не можете отследить местоположение его телефона? Мы тогда узнали бы, где он сейчас.
— Для этого необходимо иметь соответствующее постановление суда. Еще прослеживание телефона допустимо в случае угрозы надвигающейся опасности.
— Что означает «угроза надвигающейся опасности»? — горько вздохнула Констанция.
— Угроза опасности для жизни и здоровья.
Недолго думая, Констанция встала и подбежала к кухонному окну. Аккуратно взяла горшок с кактусом и переставила его на стол.
— Правильно ли я понимаю, — произнесла она более твердым тоном, — что письмо с вызовом на дуэль и последующую встречу секундантов, вернее, секунданток вы не считаете угрозой опасности для жизни и здоровья?
— Несомненно, — ответила Танненшмидт, пока не видя в ее действиях ничего странного.
— Хорошо, — сказала Констанция, после чего распахнула окно и вскочила на подоконник. В черном платье и красных сапогах она выглядела очень эффектно, и столь же эффектно, точно с театральных подмостков, прозвучал ее голос: — Не вставайте со стула, фрау старший инспектор. Не сомневайтесь, я сейчас выпрыгну. Это не ваша вина, вы всего лишь случайная свидетельница, фрау Эберляйн не даст соврать. Спасибо за чай! Будьте любезны, дорогая фрау Эберляйн, когда приедут другие полицейские, скажите им, что я выбросилась из окна, потому что старший инспектор Танненшмидт — не вставайте, инспектор! — потому что старший инспектор Танненшмидт не сочла необходимым отследить местоположение телефона Оскара. Скажите им, что она подтвердила: опасности для жизни
Выбор пистолетов был произведен в нескольких метрах от дуэлянтов при тусклом свете фонаря, к которому сначала подошел Лоренц, а затем Полина и Дженни. Из пакета с надписью «Привет, окружающая среда!» Лоренц вытащил замотанный в газетную бумагу сверток размером не больше детской обувной коробки. Присев на корточки, он развернул газеты, и вскоре перед ними, сверкая начищенными черными стволами, лежали два пистолета. Женщины, чуть наклоняясь вперед, наблюдали за происходящим, точно за ожидаемыми, но все равно неожиданными родами.
— Я в этом вопросе полный профан, — призналась Дженни. — Они вообще исправные?
— Скоро сами услышите. Слева — «Парабеллум ноль восемь», калибр девять миллиметров, справа — «Вальтер ППК», калибр семь шестьдесят пять. — Лоренц взял газету (это было русское издание) и прочел: — «Двенадцатое мая сорок пятого…» Настоящее немецкое качество, — изрек он сперва по-русски, потом по-немецки. — Вы, конечно, можете все осмотреть и проверить, но у меня есть идея получше. — Он взглянул на Дженни. — Вы в оружии не разбираетесь, Полина тоже. Так?
Секундантки кивнули.
— Тогда предлагаю кинуть жребий. Полина — орел, Дженни — решка. Согласны?
Дамы снова кивнули. Лоренц достал монету и подбросил ее. В свете фонаря она сверкнула, точно металлическое насекомое, выписала дугу над головой радостно залаявшего Квиза, который внимательно следил за ее полетом, и приземлилась на ладонь Николая решкой вверх. Дженни неуверенно указала на пистолет справа. Это был вальтер.
— Что ж, с легкой частью нашего номера мы разобрались, — хмуро проговорил Лоренц, — пора переходить к сложной.
Он поднял пистолеты и, помахивая ими, направился к дуэлянтам и дяде Венцелю, секундантки пошли за ним.
Запрос местоположения показал, что мобильный Маркова находится в здании театра «Комише опер», а Шилля — в кёпеникском отеле. Танненшмидт сообщила об этом Констанции Камп только после того, как та слезла с подоконника.
— Я, видите ли, тоже умею шантажировать… Если один из них в Кененике, а другой в Митте, то дуэль между ними может состояться разве что на баллистических ракетах, — сказала инспектор, вернувшись к кухонному столу.
— Сейчас очень поздно, в опере давно уже никого нет. Что-то тут не так. Давайте немедленно туда поедем, пожалуйста! — воскликнула Констанция.
Положение и в самом деле казалось странным, однако спустя два телефонных звонка, один от Танненшмидт в театр и второй от вахтера, который перезвонил ей, запыхавшись после долгой прогулки до гардероба, тайна была раскрыта.
— Пальто с мобильным в кармане висит на вешалке, можете прийти и забрать его, — выдохнул вахтер.
— Прошу вашего понимания, дамы, но на этом я откланиваюсь, — объявила Танненшмидт. — Я работаю в полиции уже более двадцати лет и могу вас заверить, что до сегодняшнего дня всегда радовалась, когда сложная ситуация не заканчивалась правонарушением или преступлением. Нет ничего более приятного, чем обнаружить, что обнаруживать нечего. Вот и в случае с геррами Шиллем и Марковым мне бы очень хотелось, чтобы одна из сторон украла, например, яйцо на рынке или проехала на автобусе зайцем. Это было бы просто великолепно. Знаете, как я сейчас себя чувствую? Некомпетентной во всех отношениях.