Основы человечности. Работа над ошибками
Шрифт:
— Довёл его ты, а лечить мне? У меня, между прочим, жених…
— А мы ему не скажем. Давай-давай, пока он не приехал.
— Вы о чём? — искренне растерялся Тимур.
— О том, что некоторым вещам ты, видимо, так и не научился. — Людвиг поманил к себе Ксюшу и демонстративно развернул её лицом к выходу из комнаты. — Побудь на кухне пару минут. Заодно можешь в окошко нашего гостя покараулить. Если приедет — подашь сигнал.
— Так я же его в лицо не знаю.
— Выбирай самого симпатичного — не ошибёшься. Всё, иди. И не подглядывай.
— Да чего я там не видела, — фыркнула Ксюша. И, кажется, она прекрасно
Все вокруг всё понимали.
Все, кроме Тимура!
От этого хотелось ругаться и швыряться диванными подушками. Тимур, может, и пошвырялся бы, но подозревал, что всё равно ни в кого не попадёт, разве что собьёт со стола чашку и выставит себя ещё большим идиотом, чем обычно.
— У тебя жёсткий энергетический дисбаланс, — спокойно произнесла Диана, присаживаясь на диван. — И либо ты сейчас берёшь себя в руки и справляешься своими силами, либо я лечу тебя принудительно. Как умею.
— Я не… Да чтоб вас! — Как выяснилось, вовсе не обязательно было швыряться подушками, чтобы почувствовать себя самым большим идиотом в мире.
Справляться с внезапными всплесками энергии магов учат с детства, иначе они имеют некоторый шанс не пережить подростковый возраст. И шанс этот тем выше, чем больше магический резерв.
С резервом у Тимура проблем не было, магической силы ему природа отмерила изрядно. А вот управление этой силой всегда давалось ему с трудом, потому что он попал в число тех несчастных, которых никто к этому не готовил. Он вообще до четырнадцати лет о магии ничего не знал.
А потом Диана его поцеловала.
В этом не было ни капли романтики. Во всяком случае, для неё. Она просто спасла мальчика, свалившегося ей под ноги. Сделала искусственное дыхание — только не вдыхая воздух в чужие лёгкие, а забирая излишки разбушевавшейся подростковой энергии.
И повторяла это несколько раз, пока Тимур не научился справляться самостоятельно. А научился он далеко не сразу, и не то чтобы хорошо. Он просто не замечал, когда магия в крови переставала циркулировать ровным потоком и начинала изображать то гейзер, то бурю в пустыне. Не замечал, пока не падал в обморок от энергетической перегрузки. Или пока ему не сообщали открытым текстом, что эта перегрузка вот-вот случится.
Да и тогда он почти ничего не мог поделать.
Всем нормальным людям… то есть, разумеется, нормальным магам, обычно хватало нескольких глубоких вдохов, чтобы вернуть контроль над собственной силой. Тимур мог дышать хоть три часа, медитировать, петь мантры, считать овечек — ничего не спасало.
Даже в последние годы, когда подростковые скачки энергии остались в далёком прошлом, он всё равно иногда ощущал неприятные симптомы. Ничего критичного: просто слишком часто билось сердце, голова делалась тяжёлой, а воздух словно застревал в лёгких. Тогда Диана мягко брала его за руку и начинала шёпотом считать. Тимур дышал в такт её счёту — и становилось легче.
Но вот самостоятельно отследить тот момент, когда сила выходит из-под контроля, Тимуру удавалось не всегда. Почти никогда не удавалось, чего уж там.
Он и сейчас не понял.
И вчера, когда Людвиг несколько раз велел ему дышать, но ничего не объяснил, зараза мохнатая!
Тимур закрыл глаза и глубоко вдохнул. Чёрная дыра, поселившаяся внутри, втянула воздух с лёгким присвистом и выплюнула в ответ кашель.
Тимур ненавидел фейерверки.
Тимур ненавидел себя — за то, что не мог с ними справиться.
Ещё один вдох застрял в носоглотке. Встал плотным комком, не желая двигаться ни туда, ни сюда. В груди всё болезненно сжалось, в глазах потемнело. Тимур беспомощно распахнул рот, не в силах выдавить ни слова…
А потом Диана его поцеловала.
Снова.
И в этом снова не было ни капли романтики. Не должно было быть. Но…
Тимура тряхнуло. Губы на мгновение обожгло огнём, а затем они онемели и вообще перестали что-либо чувствовать. Зато в глотку словно влили стакан газировки, которую перед этим хорошенько взболтали. Шипящие пузырьки попёрли во все стороны — в рот, в нос, в лёгкие. Протолкнули застрявший воздух, вышибли слёзы из глаз, растворили все беспорядочные мысли. И порядочные, конечно, тоже. Вообще все мысли растворили.
А потом вдруг стало хорошо, спокойно и правильно.
Так, как бывает, когда ты выходишь на рассвете на берег широкой реки. Перед тобой расстилается водная гладь, такая прозрачная, что видно мелких серебристых рыбёшек. Небо на горизонте кажется нежным и воздушным, как мамин шифоновый шарфик. На травинках покачиваются капельки росы. И ноги у тебя мокрые от этой росы. Мокрые почти по колено.
Но тебе наплевать. Ты стоишь в старых резиновых шлёпках, в драных шортах и чуть менее драной, но чуть более мятой футболке; ты не успел ещё ни умыться, ни побриться, ни даже воды глотнуть; у тебя ноют руки и отваливается спина, потому что вчера всё утро копали, потом таскали, а потом опять копали; горло тоже болит, потому что ночью пели и пили, а спать легли, кажется, всего три часа назад…
И вот ты зачем-то проснулся на рассвете.
Вышел на берег.
Стоишь — и чувствуешь себя живым. Настоящим. Человеком.
— Кажется, он приехал! — крикнула с кухни Ксюша, возвращая Тимура в реальность. — Вон тот, который паркуется.
— Да, похож. Вполне в её вкусе, — прокомментировал Людвиг, бросив взгляд за окно. — Всё, ребята, выплёвывайте друг друга, а то неловко получится.
Тимур поспешно захлопнул рот. Губы всё ещё казались слегка онемевшими, зато щёки буквально пылали, и уж точно не от температуры.
— Ну как? — спросила Диана.
— Вроде нормально. — Тимур прислушался к ощущениям: в горле слегка першило, а в голове — гудело, но в целом он чувствовал себя сносно. Как обычно. В физическом плане.
Про душевное состояние даже думать не хотелось.
— Тогда быстро иди умойся, а то ты в помаде. Так, а где моя косметичка? Я все губы смазала или не все? Людвиг, как я выгляжу?
— Прекрасна, как всегда! — Кажется, он даже не шутил. По крайней мере, не смеялся.
На мгновение Тимуру стало обидно, что Диана обращается с таким вопросом не к нему, а к Людвигу, который раньше всегда иронизировал над её любовью к яркому макияжу, брендовым шмоткам и украшениям. Но ведь это было давно. Тогда она была в его глазах раскрашенной малолеткой, а сейчас… А сейчас она почти на десять лет старше него. Хотя выглядит чуть ли не ровесницей.