Особняк с видом на безумие

Андреева Валентина Алексеевна

– Надо же! «Свежо предание, а верится с трудом…» Наверное, тогда у меня были критические дни. Шел процесс смены эстетического вкуса.

4

Ветер за окном усилился, и с каждым его порывом редкие капли дождя уверенно били по стеклам. Возмущенно шумел лес, в воздухе носились легкие облачка сухого мусора. С очередным резким выпадом ветра тяжелым бомбардировщиком пролетели мимо мои джинсы и шлепнулись где-то за крыльцом. Футболка легко их обошла как по высоте, так и по дальности полета. Угадать момент ее приземления не удалось. Ругая себя за неосмотрительность, я постаралась как можно незаметнее сунуть дочери ежедневники и выскочила из дома. Не хватало еще разбрасываться шмотками. Казалось, ветер только и ждал моего появления. Вставшие дыбом волосы моментально припудрило смесью земли, опавшей хвои и щедро приукрасило

мелкими сухими веточками. Халат действительно обрел большую парусность и мигом завернулся мне на плечи. Не разбирая дороги, я летела спасать свою любимую футболку, благополучно застрявшую в кустах на порядочном расстоянии от дома. Желтый беззащитный цвет хлопчатобумажного изделия молил о спасении, а смотреть себе под ноги я и в лучшее-то время забывала. Именно поэтому со всего маху и налетела на маленький холмик земли, который, судя по всему, был довольно свежим и пытался маскироваться под ровную поверхность. Точнее будет сказать, что остановил меня не он, а водруженный на него камень.

Дождю надоели шалости ветра, он обрел полную самостоятельность и так ливанул, что я моментально промокла. В этом был и положительный момент – халат перестал неприлично себя вести и сразу успокоился, повиснув вдоль тела мокрой тряпкой. Сразу стало холодно. Ужасно холодно! И мокро.

Я забыла про футболку, думая о том, что Наташке не следует знать об этом захоронении. Покойников она боится больше, чем очередного финансового кризиса в стране. Однажды – по молодости будучи на практике в больнице, она с сокурсником по медучилищу Сергеем по приказу высшего начальства спускала умершего больного в морг. В подвальном помещении, вполне подходящем для съемки фильма ужасов, нервы у подруги сдали окончательно. Ничего удивительного, поскольку сокурсник неожиданно выпал в осадок – притормозил, легко всхрапнул и лишился сознания. Чувство долга не позволило Наташке последовать его примеру. Не долго думая, она надавала напарнику по щекам, кое-как приведя его в чувство, и помогла ему, шатавшемуся в разные стороны, взобраться на пустую каталку, оказавшуюся рядом. На ней было удобнее, и напарник благополучно потерял сознание во второй раз. Наташка на всякий случай заревела, отвлекая себя от страшных мыслей. У покойника же, недовольного шумом и полагающего, что он теперь имеет все права на этот самый покой, из-под простыни откинулась вниз правая рука с многозначительно скрюченными пальцами. Помощи ждать было неоткуда – сокурсник слабо мычал с каталки что-то неразборчивое. Судя по всему, ему было хуже некуда. Укрыв трясущегося Сереженьку по шейку лежавшим на этой же каталке ветхим одеяльцем, Наташка включила пятую скорость и покатила в морг – доводить до конца ответственное поручение. Едва ли кто из покойников отправлялся в последний путь с такой скоростью.

Влетев в помещение морга, она едва успела притормозить. И тут каталку заклинило. Развернувшись поперек, средство транспортировки перегородило вход и выход. Пришлось повозиться и ногами, и руками, прежде чем каталку удалось отвезти от дверей. Миссия Натальи в принципе закончилась. Ответственность за дальнейший путь тела лежала на работниках морга, которым, впрочем, торопиться было некуда. (Правда, еще меньше торопились их клиенты.) Морговеды почти постоянно находились в своем кабинете на первом этаже, где размещалась патологоанатомическая лаборатория.

Душераздирающий крик из коридора совпал по времени с моментом, когда покойник решил откинуть вниз и вторую руку. То ли она у него затекла, то ли это явилось следствием нестандартной транспортировки… И дикий вопль, и телодвижения мертвеца застали Наташку на полпути к выходу, куда она неуверенно пятилась задом, не решаясь поднять упавшую историю болезни. Вот тут завопила и она. Да так, что крики в коридоре мигом смолкли. Именно издаваемые ею децибелы и были услышаны на всех этажах сразу, кроме четвертого и пятого. Главный патологоанатом почти с год уверял всех на полном серьезе, что доставленный покойник окончательно не ожил только потому, что от этого Наташкиного крика, запросто способного поднять с ног мертвого, сразу же окочурился во второй раз – теперь уже от страха.

По большому счету, Натальиной вины в этом не было. В подвальном помещении находился не только морг. В противоположном конце коридора располагалась гардеробная, где в отдельных полиэтиленовых пакетах хранилась одежда пациентов, поступивших в больницу. Заведовала этим процессом пожилая тетя Зина, отчество которой никто из персонала не помнил. У тети Зины были больные, измученные артрозом ноги, ворчливый характер и способность подмечать все непорядки на пути следования. Впрочем, выходила она из своего помещения редко. Так получилось,

что перестал работать старый телефонный аппарат, и она намеревалась доложить об этом старшей сестре-хозяйке. По дороге к лифту, зорко вглядываясь вдаль, заметила каталку, брошенную абы как. Шаркая больными ногами и ругая в целом весь средний и младший персонал больницы, она добрела до каталки, еще на подходе заметив на ней неподвижное тело, лежавшее под одеялом. Решив, что халатные санитары или медсестры бросили умершего прямо в коридоре в расчете на сотрудников морга, которые все равно его подберут, она с ворчанием накрыла Сергея одеяльцем с головой, посетовав на то, что он слишком рано ушел из жизни. Но даже это обстоятельство не могло снять вины с медработников за использование в качестве покрывала одеяла, а не простыни. Под ее усилием каталка отъехала к стене, освободив проход.

К чести Натальиного сокурсника следует отметить, что у него хватило сил не погрузиться в пучину обморока в третий раз. Замер же он при приближении тети Зины только от великого стыда. Не хотелось, чтобы слава о его не достойном мужчины поведении достигла ушей всего коллектива больницы и родного училища. Мелькнула, правда, мысль в случае чего сослаться на то, что плохо спал ночью, но была тут же отвергнута. Бессонница – не повод для того, чтобы отсыпаться на работе.

Он уже думал, что благополучно выкрутился из скользкого положения, тем более что каблучки Наташки еще не цокали по полу, возвещая о ее возвращении. Но тут, как назло, запершило в горле – возможно, от этого проклятого одеяла, жутко вонявшего антисептиками. Богатое воображение услужливо нарисовало картину, в которой эта старая тряпка выполняла ту же самую роль, что и в настоящий момент, но только на голом теле мертвого бомжа, больного проказой…

Вскочил он легко и быстро, не сумев удержать подступившую к горлу тошноту…

Наташку до конца недели освободили от практики. Тетя Зина месяц лежала в кардиологическом отделении по месту работы. Сережка вошел в анналы истории больницы и медучилища. Сейчас он крупный специалист в области судебной медицины.

Оглянувшись на еле видимый сквозь ливень особняк, я отметила направление, в котором нахожусь, и сорвала футболку, загадочным цветком болтавшуюся на ветке. Обратно неслась во весь опор. На крыльце, подбадривая меня криками «Давай-давай! Быстрее!» и ежась от холода и дождевых брызг, приплясывала Наташка. Размахивая моими мокрыми и опять грязными джинсами.

– Слушай! Не может так получиться, что этот остров сорвется с места и отправится в свободное плавание по всему озеру? Ты что-нибудь слышала про блуждающие острова?

Я приостановилась на первой ступеньке, пытаясь отмахнуться от ливня и медленно соображая, что будет, если мы отчалим на острове в туманную даль? Хорошая порция воды с крыши сразу же привела меня в чувство, и я, повизгивая, взлетела наверх, сердито вереща, что блуждающие острова, не что иное, как миф.

– Во всяком случае, мы никуда не сорвемся отсюда без лодки и весел, – весомо заявила я и с ужасом увидела, что дочь и не думала прятаться с ежедневниками. Не задерживаясь, я пролетела мимо, на ходу вырвав их из рук дочери. Наталья, охая, ахая и лязгая зубами, неслась за мной.

Через полчаса, высушенные и переодетые, мы могли без боязни предаваться воспоминаниям о холодном ливне. Дождь поменял характер. Утратив силу, стал нудной, ленивой изморосью. Не помню, в какой раз, приняв поздравление с днем рождения, я потягивала мартини с соком в компании с Наташкой и радовалась, что в доме не протекает крыша. Хорошо, что он такой добротный. Алена, полностью игнорировавшая любые спиртные напитки, как и кофе, нехотя потягивала апельсиновый сок. Юля ушла к Наине Андреевне. Не могу сказать, что чувствовала себя очень уютно – не давали покоя мысли о свежем захоронении. Но главное – было тепло.

Потянуло на общение, и я возобновила прерванный разговор о блуждающих островах. Где-то читала, что в зоне Бермудского треугольника есть как раз такие, из песчаника. В свое время была выдвинута версия, по которой бригантина «Мэри Селест» наткнулась на один из песчаных островов подобного рода. Экипаж – капитан, его жена, дочь и восемь человек команды, – сев на мель, решил, что ждать помощи не приходится, и спешно покинул судно. Все погрузились в шлюпку и отчалили на верную гибель в морской пучине. Бригантина же после очередной смены стоянки островом вновь обрела способность к самостоятельному плаванию, чем немедленно и воспользовалась. Нашли ее примерно в пятистах милях от места прежней парковки. Естественно, без команды, но со всеми признаками того, что члены экипажа вышли на пять минут подышать свежим морским воздухом и испарились. Даже стол был гостеприимно накрыт к обеду.