Особняк с видом на безумие
Шрифт:
Попутно Алена вспомнила что-то о блуждающих островах, образованных из скоплений растительных остатков и водорослей. От них перешли к болотам, и там разговор увяз окончательно. Наташка попыталась перевести его на сведения, полученные от Юли, но кухонная дверь скрипнула, и я вовремя пнула подругу под столом ногой. Согласна – действие совершенно излишнее, если учесть, что дверь скрипнула случайно, а подруга тоже не глухая, о чем Наташка и не преминула заявить на повышенных тонах. Решив извиниться, я нечаянно подлила масла в огонь, промямлив, что абсолютно уверена в совершенстве ее слуха. Просто думала, что
Минут пять мы с Аленой молчали – разве Наташку перебьешь, когда та упивается своим выступлением. А она упивалась. Даже бокал с мартини отставила в сторону. В конце концов, учитывая, что из этого обстоятельства тоже можно извлечь пользу, я тихонько спросила у дочери, интересовалась ли Юля происхождением ежедневников, которые дочь демонстративно держала под мышкой.
– Интересовалась, – пояснила Алена. – Я сказала, что это два детектива. Один ты дочитываешь – остановилась на предпоследней странице. Второй – собираешься начать читать. Учитывая постоянный дух соперничества с Натальей Николаевной в плане «А ну-ка, отними!», обе книги таскаешь с собой.
Наташка, поняв, что ее звездный час кончился, неожиданно легко с этим смирилась. Мое нежелание платить ей той же монетой позволяет подруге благополучно отораться и успокоиться из-за непоступления новых поводов к перепалке.
– Ленусик, ты бы поработала подслушивающим устройством у двери, – предложила она без всякого перехода от обвинений моей персоны в тупости, позволяющей мне делать выводы о ее собственной тупости, в результате которой все окружающие могут подумать, что она тупая, тогда как это всего лишь плод моих дурацких рассуждений. – Можешь слегка приоткрыть дверь, – милостиво разрешила она. – Главное, чтобы нас не услышали…
Едва Алена встала с места, как через порог кухни перешагнула Наина. Наталья едва сумела подавить волну недовольства, заставившую вспыхнуть маковым цветом щеки.
– Давайте обедать! – радостно прощебетала старушка и направилась прямиком к кастрюльке, мирно отмокавшей в раковине в ожидании помыва. Изменив траекторию движения, Аленка, несмотря на хромоту, двинулась наперехват.
Никто не ожидал, что Наина окажет сопротивление. С неуловимой быстротой она оттолкнула Аленку и, схватив половник, ловко зачерпнула мутное содержимое кастрюльки. Отхлебнуть из него ей не удалось. С риском для жизни (моей), опрокинув на меня два стула, Наташка с лету выбила половник из цепких ручек. Как и следовало ожидать, разбрызгивая помои, он полетел прямо в мою сторону. Интуитивно я взвизгнула и отбилась ножом. Раздался лязг металла, половник слету повернул в сторону открытой двери. Юлька вполне могла бы его поймать или увернуться. В конце концов – присесть. Но она просто испугалась и закрыла лицо руками. Куда ж половнику было деваться? Он и звезданул девушке по лбу. Когда стихли визги, а она отняла руки от лица, все заорали – из носа Юльки шла кровь.
– Мам! Ты организовала Юле сотрясение мозга! – завопила дочь, усаживая потерпевшую на стул. Лучше бы она этого не делала – у него тут же разъехались ножки. Наталья, расшвырявшая стулья в разные стороны в стремлении спасти Наину от поросячьей неразборчивости, повредила их. Юлька грохнулась на пол.
– Ты что застыла, как манекен! – гаркнула на меня дочь. – Быстро выволакивай всех
Я кинулась к Юльке с мокрым полотенцем. Алена, вскочив, достала из морозилки кубики льда. Юля обреченно лежала прямо на полу в стремлении избавиться от носового кровотечения. Аленка, успокаивая всех, в том числе и себя, бормотала, что оно не может быть следствием прямого попадания половником. На месте стыковки с ним у самых корней волос имеется легкомысленное красное пятно, которое чуть позднее плавно перерастет в шишку. Признаков сотрясения мозга у больной не усматривается…
– Это меня Наина Андреевна книгой по носу задела и убежала, – плаксиво пожаловалась Юля. – Я не успела за ней – пришлось унимать кровь. Только все кончилось, как тут… Я даже не поняла сначала, что и откуда летит. Шлепнула ладонями по лицу, нос опять и среагировал.
– Слушайте, она нас достанет! Вы не находите ее агрессивной? Что-то надо делать, – категорично заявила Наташка, любуясь тем, как Наина Андреевна увлеченно грызет вставными челюстями воротник шерстяной кофты. – Во дает! – восхитилась подруга. – Моль просто отдыхает! И минуты не прошло, как полворотника сгрызла! Такое впечатление, что она постоянно голодная. Может, накормить ее… до потери сознания? Оно у нее и так плохонькое.
– Можно, – пожала плечам Юля. – Только она сытости не понимает. Ест все подряд, а потом рвота открывается. Желудок соображает лучше, чем голова.
– А почему она тебя книгой ударила? Ты же говорила, что она неагрессивная, – насторожилась я.
– Ну, я не знаю… – замешкалась Юля с ответом. – Может быть, реакция на непогоду? Испугалась, разнервничалась…
– Ясно одно, – вмешалась Аленка, – ее ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. А кухню, в которой находятся острые предметы, необходимо закрывать на замок. Лучший вариант – встать на колени перед Дульсинеей Петровной и постараться ее вернуть. Впрочем, на колени встать можно и потом. Понятно, что Наина Андреевна ее не любит, но, по крайней мере, боится.
Юля что-то промычала про последнее слово, которое всегда остается за Валерием. Наталья ее перебила и спросила, есть ли в доме туристическая палатка? Если имеется, она поставит такую палатку у берега озера и будет чувствовать себя более защищенной, нежели в доме, где живет психически больная в стадии обострения, а после отбоя ни с того ни с сего устраиваются ночи открытых дверей.
– Ночи открытых дверей? – изумилась Юлька. – Чьих дверей? Наших? – Лицо стало растерянным и глупым.
– Ваших, ваших! – разошлась Наташка. – Вчера перед сном коллективно закрыли входную дверь. Ночью она оказалась открытой. Вы с Дульсинеей Петровной на втором этаже копья ломали в поисках компромисса к мирному урегулированию взаимной неприязни. Наина была закрыта в своей комнате. Кто мог открыть входную дверь?
На бедную Юльку страшно было смотреть. Лицо ее трижды сменило краску. Алые пятна на щеках перешли в резкую бледность, она задрожала и уселась на второй сломанный стул. Он не сопротивлялся. Развалился сразу. Поднялась девушка с пола полностью красная – как из сауны.