Особняк с видом на безумие
Шрифт:
– Нет, но я была на могиле.
Но Наталья, похоже, преисполнилась решимости спорить до посинения. И ее последний довод был убедителен:
– А если этот ваш козел Валерий – маньяк?! И у него по всему побережью закопаны трупы знакомых девиц? А их отдельно взятые фантомы шастают здесь по ночам? Вам что, жалко проверить комнату?
Возражать никто не решился. Даже Юлька, сменившая окрас на серый цвет дождливого вечера. Я принесла связку ключей, добытых из подвала. Взглянув на брелок, Юлька оживилась:
– О! Запасные ключи! А я-то их обыскалась. Где вы их нашли?
–
– Господи! – воскликнула Юля внезапно осевшим голосом. – А когда же и как он туда перебрался?
– Легко! – пояснила дочь. – Восстал из могилы и лег там, где поприятнее. Дом… милый дом…
– А чей же тогда под кроватью? – запуталась Наташка.
– Валерия… – догадалась Юлька и посинела, делая слабые попытки глотнуть воздуха.
– Да у нее сердечная недостаточность! – заорала Алена. – Хватит с нас трупов!
Последнее замечание мгновенно привело Юлю в чувство.
– Нет, я хочу жить, – прошептала она, делая глубокий вдох. – Лучше пойдемте ломать дверь. А может быть, просто откроем ключами?
Наталья была собрана и немногословна:
– Пробовали, не получается. Сломан замок.
От помощи кисейной барышни единодушно отказались. Человек много пережил за последние дни. Ряды нашей армии спасения на водах Селигера не могли больше нести потерь.
Дверь брали штурмом. Первой и последней на таран пошла Наташка – с разбега по коридору из холла. Мы с Аленкой трусцой неслись сзади – на побегушках, с флакончиком йода в руках. От мощного натиска дверь подалась сразу, обреченно повиснув на одной петле. Вход был свободен, если не считать препятствием Наташку, валявшуюся на коврике у кровати с плотно зажмуренными глазами и перекошенным лицом.
– Руку сломала! – ахнула я, бросаясь к подруге и проклиная стены, двери и прочие составные части этого особняка. За стеной испуганно взвыла Наина.
– Под кровать! – сквозь стиснутые зубы процедила Наташка. – Загляните под кровать. Я боюсь… Заглянули?
– Да, – поспешила я отрапортовать. – На первый взгляд там ничего нет.
– А на второй? – Наташка открыла один глаз и с надеждой посмотрела на меня.
– Лена, раздвинь шторы, – скомандовала я, укладываясь на пол рядом с Наташкой. – Никого и ничего тут нет. Даже пыли.
Наташка открыла второй глаз и, кряхтя, поднялась, потирая правое плечо.
– Болит? – участливо спросила я.
– Юлька! – не отвечая, заорала Наталья. – Успокой Наину, скажи, метеорит сачком ловили, но промахнулись. Если не успокоится, пообещай, что скоро будем обедать. Только пусть закроет глаза и еще немного вздремнет.
В комнате Дульсинеи царил беспорядок. Похоже, собираясь на собственные похороны, Евдокия Петровна решила прихватить с собой часть гардероба. Ее хваленая аккуратность явно дала сбой. В памяти четко всплыли пророческие слова во время ночной ссоры с Юлей: «Ты останешься здесь только через мой труп!» И к чему ей было столь спешно приводить угрозу в действие?
Вопли за стеной стихли. Мы не спеша осматривали комнату, пытаясь навести в ней определенный порядок. В голову не приходило, что не имеем права этого
Вернувшаяся Юля так и светилась счастьем. Своими глазами проверив пустое пространство под кроватью, она даже приподняла матрас, заглянула в шкаф с валявшимися внизу платьями и халатами, упавшими с вешалок, влезла в старинный комод с бельем и в конце концов достала из прикроватной тумбочки коробку с лекарствами, а также небольшой блокнотик с записями, касающимися дозировки и времени приема лекарственных средств, рекомендованных Наине Андреевне.
Через полчаса все было аккуратно развешено и разложено по местам. Даже кровать застелили. Вот только не смогли закрыть входную дверь. Уходя, я погрустила над пустой рамочкой для фотографии. Ее клочки, приклеенные на начало детективной книжицы, были спрятаны мной в надежном месте. До поры до времени.
За окном быстро темнело. Мой план прогуляться по берегу озера в сторону стоянки Дэна потерпел полное фиаско. Еще днем он казался вполне осуществимым, но с наступлением темноты мне было страшно даже нос высунуть на улицу. Да еще этот противный мелкий дождь. Кроме того, мне следовало в одиночку еще раз навестить кабинет Валерия. Обстоятельства настоятельно этого требовали. Пока Наталья с Аленой дружно помогали Юле обосноваться на новом месте, я, стащив запасные ключи с крючка в холле, куда их успела пристроить Юлька, повторно наведалась в кабинет к Валерию. Мое возвращение оттуда прошло незамеченным. Ключи повесила на место. Оставалось только ждать развития событий.
Немного позднее, не сговариваясь, все столпились у входной двери. Для начала ее закрыли на ключ, но вынимать его из замочной скважины не стали. Потом подумали и перенесли вплотную к двери диван, а сверху водрузили два кресла. Аленка приперла откуда-то развернутый газетный лист, на котором большими вишневыми буквами сиял лозунг: «Они не пройдут!», и прикрепила его к спинке кресла. Как выяснилось впоследствии, сей лозунг был сотворен с помощью моего тюбика с губной помадой, которая – в этом дружно уверяли и дочь, и подруга – мне совсем не идет.
Покончив с баррикадами, все пришли к выводу о необходимости отдыха. С интересом понаблюдав за полосами на телеэкране, решили пораньше лечь спать.
– Завтра еще отмечать твой день рождения, – зевая, посмотрела на меня Наташка. Я покорно согласилась, хотя меня и сегодняшний день рождения вымотал до крайности. Зевнув вслед за Наташкой, я не удержалась и поинтересовалась у Юли, за что ее так не любит приемная мать. Лишний вопрос. Знала, что правды не услышу, но немного ошиблась. Юля была твердо уверена, что Евдокия Петровна души в ней не чает. Как и в Валерии. Больше на эту тему она распространяться не стала, ограничившись замечаниями, что между родными людьми «все бывает». – Ой, а что же мы сегодня даже не сфотографировались? – опомнилась Наташка. – Такой день и не зафиксирован. Я сейчас, мигом…