Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
Судно приблизилось к пирсу, и от него полетели на легких линиях чалки. Береговые матросы, выбрав их, потянули затем к причальным трубам толстенные пеньковые канаты.
— Канаты как из нашей пеньки, командор, — засмеялся рыжеголовый молодец. — Смотрите, Адам Казимирович.
— Вижу, братец Шура, пенька она везде пенька, — солидно констатировал Козлевич.
Закрепленными канатами «Ленин» вплотную прижался к стене причала. Матросы парохода спустили с борта сходни, и по ним прибывшие пассажиры устремились на берег.
Выждав,
— Посадки нет, товарищи, за час до отплытия только…
— А мы по другому делу, товарищ, — ответил ему деловито Бендер, ступив на первую ступеньку трапа.
— Извините, товарищ, по какому? — преградил рукой проход вахтенный.
— По важному, товарищ капитан, — не теряя намерения пройти на пароход, ответил Бендер.
— Я не капитан, а стивидор, — парировал плечистый малый в видавшей виды матроске.
— Стивидор? О, Шура, — обернулся к Балаганову Остап, — Ваш коллега, смотрите! — радостно, как будто обнаружил нечто редкое и ценное, воскликнул Остап.
— Очень приятно, капитан, — засмеялся стоящий за своим руководителем Балаганов.
— Ну, не будем терять время, товарищ вахтенный. Я из газеты, а мои коллеги из радиокомитета и нам нужна каютная горничная Екатерина Владимировна.
— О, так бы сразу и сказали, а ее нет, — фыркнул смешком тот.
— Как нет?! Она в Одессе?
— Зачем в Одессе? Когда шли прошлым рейсом из Батума в Одессу, она осталась в Сухуми, как мне известно, товарищи, — ответил вахтенный. — А будем идти сейчас в Батум, она вновь приступит к своим обязанностям, когда заберем ее из Сухума. Вот так, товарищи газетчики и радисты. Плывите с нами в Сухуми, засмеялся моряк.
— А что, Остап Ибрагимович, уж не поплавать ли нам в виде прогулки? — заглянул в лицо своего технического директора Козлевич.
— Если по справедливости, то и я не против, командор. Смотрите, море какое спокойное, — взглянул с другой стороны на Бендера и Балаганов.
Великий предприниматель и руководитель своих единомышленников молчал, обдумывая как поступить, и посторонился, давая проход спускающимся по трапу.
Компаньоны отошли в сторону и Остап сказал:
— Да, расходы на поездку нас не должны смущать. Ждать когда эта самая Екатерина объявится в Ялте… Она же из Сухума поплывет в Батум, а оттуда только через несколько дней возвратится в Ялту, представляете, сколько уйдет дней? Нам это ни к чему. Мы и так потеряли много времени, детушки-голуби мои.
— Да и не задержится ли наша Екатерина снова в пути, Остап Ибрагимович, рассудил Козлевич.
— Ага, а ждать ее будем в Ялте. А может быть, она там замуж выходит, командор, а?
— Берем билеты, — решил Бендер.
— И в первый класс, — подсказал Балаганов.
— О, Шура, вы уже рассуждаете,
— Если по справедливости, то да. Морем я только раз плавал, в Питере, — ответил тот.
— Что же вас туда занесло? — взглянул на него Остап.
— Да так, в поисках куска хлеба насущного…
— Неужели и там играли роль сынка лейтенанта Шмидта?
— О, командор, это было давно. Тогда я еще не применял этот промысел.
— Жалкий и скудный промысел, надо прямо сказать, Шура. Он только для пижонов и годится. Для тех, у которых в глазах тоска по допровским щам.
— Да, братцы, когда я был помоложе, то я тоже много ошибок наделал. Лишил себя нескольких лет свободы, — вздохнул тяжело Козлевич.
— Неужели?! — всплеснул руками и остановился Бендер. — Адам Казимирович?
— Да, Остап Ибрагимович, говорить об этом очень неприятно… братцы. Но я сознаюсь… Если камрад, как вы говорите, наш братец Балаганов вступил на путь исправления и повернулся лицом к богу, то это отмечено раз и навсегда и у меня.
— И тоже к богу? Тянетесь к нему всей душой, Адам Казимирович? — заглянул в лицо непревзойденного автомеханика Остап.
— Представьте себе, братцы, представьте, есть у меня такое раскаяние, поверьте моему откровению.
— Прекрасно. Теперь в нашей компании два богомола, как я понимаю. Осталось только мне приобщиться к вере в бога.
— О, Остап Ибрагимович! — воскликнул Балаганов. — Как бы это было прекрасно. Вы уже не такой ярый противник, каким были, но все же…
— Но все же… — повторил Остап. — Идем и берем билеты на пароход. Вопреки желаниям Балаганова, они купили до Сухума билеты не первого класса, а второго. Потому что в каюте первого класса было только две койки. А компаньоны хотели плыть вместе, поэтому билеты были куплены в каюту второго класса, где было три спальных места.
«Ленин» отплывал в шесть часов вечера, и компаньоны за полчаса до отхода, предъявив билеты уже другому вахтенному, поднялись на борт. Пароход совершал рейс до Батума с заходами в промежуточные порты: Феодосия, Керчь, Новороссийск, Туапсе, Сочи, Поти, Сухум и конечный — Батум. Затем пароход шел обратно в Одессу.
Перед своим путешествием, компаньоны побывали в арендуемом ими доме, взяли все необходимое в дорогу, предупредили хозяев о своем кратковременном отъезде и строго наказали им охранять «майбах».
Вечером пароход отдал швартовы, прогудел и вышел из акватории ялтинского порта мимо маяка в открытое море. Если на берегу пароход провожали толпы людей, то в море его провожали крикливые чайки. Крымский берег затягивался синевой, и все дальше и дальше скрывался за морем.
Компаньоны стояли на палубе и смотрели на Ялту где в кое-каких местах уже засветились вечерние огоньки. Море было спокойное, будто разглаженное утюгом. Бендер спросил: