Островитяния. Том первый
Шрифт:
Но что это? Дорны не было видно, но оттуда, где, как мне казалось, она должна была быть, доносились какие-то слабые звуки, всплески.
— Помочь вам, Дорна?
— Нет, спасибо, Джон.
Теперь слышался один лишь ее голос. Он доносился откуда-то снизу.
— Хорошо бы течение было посильнее, — сказала Дорна, — и все-таки, может быть, нас отнесет к берегу.
— Что вы делаете, Дорна?
— Отпускаю якорь.
— Это моя работа.
— Почему?
— Потому что я — мужчина.
— А какая разница?
— Есть вещи,
— Но тут не нужна особая сила.
— И все-таки это — мужская работа.
Мы замолчали. «Болотная Утка» едва уловимо, но все же двигалась.
— Так, значит, у вас есть мужская работа и есть женская?
— Мужчины сами понимают, что в подобных обстоятельствах физическую работу должны выполнять они.
— Но, — по звуку голоса я понял, что Дорна обернулась ко мне, — как же все это забавно! Может быть, вашим женщинам мешает их платье?
— Возможно. Отчасти.
— Конечно, мужчины обычно сильнее, — сказала Дорна задумчиво. — Хотя вряд ли вы сильнее меня.
— Почти наверняка. Ведь я выше и намного крупнее.
— Для мужчины вы не слишком крупный. — Она вздохнула. — Может, в конце концов вы меня и одолеете. Вымотаете. Но я так просто не сдамся. Я — сильная, Джонланг.
Она не хвасталась. Казалось, я чувствую ее силу даже на расстоянии.
Мягкий толчок — и лодка остановилась. Присутствие Дорны в темноте было настолько ощутимо, что, казалось, я слышу ее дыхание, касаюсь ее крепко сбитого тела. Быстрый звук шагов по палубе, негромкий смех.
— Я уже здесь, на берегу, — донесся со стороны кормы голос Дорны.
Снова держась леера, я двинулся навстречу ей.
— Можете сойти, — вновь раздался голос девушки, — я зацепилась якорем.
Падавший из каюты свет бледно-желтым пятном лег на уступистый черный берег, поросший грубой осокой, едва не касавшейся борта лодки. Перешагнув через леер, я спрыгнул. Глазам было больно от темноты. Дорна куда-то исчезла.
Кругом — мертвая тишина. Плоские, бескрайние равнины. Моим единственным убежищем была «Болотная Утка». Пожалуй, не стоило удаляться от нее. Сырой холод проникал сквозь одежду…
Но вот земля у меня под ногами вздрогнула, тряско и быстро задрожала, раздался глухой звук. Сердце бешено заколотилось в груди, мурашки пробежали по коже.
— Где вы? — раздался вслед за шагами голос Дорны.
— Здесь. Что это был за звук?
— Под болотами — пустота. Бывает, она отзывается… Ах, да вы испугались!..
Она подошла ближе, по-прежнему невидимая.
— Я не ожидал…
— Это я не подумала. Не надо было бежать.
Она двинулась к лодке. Туман над мачтой светился. В белесой дымке показалась тень — силуэт Дорны; потом ее шаги донеслись с палубы.
— Поднять якорь?
— Как хотите. Бояться тут некого.
Она спускалась в люк.
Да, пожалуй, лучше было оставаться на причале.
Спускаться в каюту или нет? Оказавшись на борту «Болотной Утки», я снова ни на что не мог решиться.
Время
— Вы собираетесь ложиться, Джонланг? — донесся из каюты голос Дорны.
— Сейчас, Дорна.
И все же я не сразу решился спуститься, а войдя в каюту, старался не смотреть в сторону Дорны. Но взгляд мой непроизвольно и мгновенно нашел ее. Она лежала, укрывшись пушистым серым одеялом, отвернув голову. Обнаженная рука лежала поверх одеяла.
Взяв свечу, я разделся в соседней каюте. Когда я вернулся, Дорна взглянула на меня и улыбнулась, лицо у нее было уже совсем сонное. Потом протянула руки к единственной еще горевшей свече. Я поспешно забрался в свою койку, свернувшись под одеялом, дрожа от его влажного холодного прикосновения.
Свеча погасла, и каюта погрузилась во мрак… Я отвернулся к стене. Живо и ярко мне все еще виделась обнаженная рука Дорны, тянущаяся к свече.
Ее койка заскрипела так, словно она ворочалась, устраиваясь поудобнее.
— Спокойной ночи, Джон, — раздался ее безмятежный, сонный, ровный голос.
— Спокойной ночи, Дорна, — ответил я дрогнувшим голосом.
Мне показалось, что в ответ раздался то ли смешок, то ли сонный вздох, но скорее всего — просто послышалось.
10
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ОСТРОВ
Сон не шел. Дорна лежала тихо, не шевелясь, и, похоже, уснула. Совсем рядом вода мягко плескалась в обшивку борта, потом затихала, и снова раздавался тихий неравномерный плеск. Единственный звук, нарушавший жуткую, мертвенную тишину, непроглядную тьму ночи. «Болотная Утка» была хрупким, но верным убежищем, защитой от страшной ночной бездны. И теплые, с мягким ворсом одеяла делали жесткую койку не такой неуютной.
Дорна спала совсем рядом со мной! Когда-то я грезил о подобных приключениях. Теперь все происходило на самом деле, но казалось таким невероятным, что снова больше походило на грезу. В снах же царила идеальная гармония; обычно, как и сейчас, я выступал в роли благородного героя. Спать в одной комнате с девушкой — этого было уже вполне достаточно. Присутствие девушки — целиком в моей власти — было сладостно, но она могла довериться мне, и ничто ей не грозило. Дорне сейчас тоже ничто не грозило, однако, это зависело от нее самой не меньше, чем от меня. Впрочем, другой на моем месте, пожалуй…
Наконец веки мои стали тяжелеть, мысли дремотно путались. Как прав был Дорн, остерегая меня влюбляться в островитянок. Все, что так привлекало меня в них, было мне, в общем, знакомо, но, помимо привычного обаяния, они несли смятение, боль, заставляли заглянуть в немыслимые глубины… И вот я рядом с одной из них… Но почему, почему — если она хотела, чтобы я внял ее предупреждениям, — почему она взяла меня с собой в такую дальнюю поездку, где мы постоянно были рядом, а теперь даже спали в одной каюте?