От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
– Да ты что говоришь… - недоуменно начала Мария Викторовна, - Софья же тоже твоя дочь.
– И что, - сказала София, - Дочь, частично моя, частично Сергеева, я иногда жалею, что так и не смогла выкидыш до конца довести, что первый, что второй раз. Оба раза только сама сильно отравилась, а вот когда была реальная возможность, что ребенка не будет, вдруг испугалась и врача позвала.
– Ты что, Соня, нельзя, грешно так говорить, - сказала Мария Викторовна, - Ребеночек не выбирал, кто его отец.
– Зато мать могла выбрать, - ответила София, -
– Сонечка, у меня такая идея, может, сейчас вместе с тобой возьмем детей, поедем в дом твоих родителей, я поживу с вами некоторое время, а они к тебе привыкнут, и будете жить вместе спокойно, семьей, - предложила Мария Викторовна.
– Не надо, зачем им травму на всю жизнь получать, когда мамку к стенке поставят, - сказала София и снова заплакала.
– Соня, не надо накручивать себя, успокойся, я тебе сейчас водички принесу, - сказала Мария Викторовна и пошла на кухню.
– Вот как понимать ее последнюю фразу? – сказала она мужу, - Они что, уже что-то устроить успели? Или только готовят?
– Явно только готовят, если бы устроили – мы бы уже узнали об этом из тех же газет.
– Может, в полицию сообщить? Что что-то готовится. Да, заберут Соню, но хотя бы приговор помягче будет, - предложила Мария Викторовна.
– Вспомни дело Шевырева-Ульянова и не питай иллюзий, - сказал Георгий Сергеевич, - Тем более с Софьиной биографией. Если те студенты ничего сделать не успели, то Соня пойдет как рецидивистка. Общественная опасность иная. Я себе никогда не прощу, если буду знать, что с моей подачи Соню забрали. Ну и явно не в ссылку она поедет, а к своим родителям отправится.
– Да ты что… - сказала Мария Викторовна, - Будем надеяться, она одумается и ничего не будет.
Женщина налила в стакан воды и вернулась в комнату. Увидев, что София лежит на диване и заснула после всех волнений, женщина сказала:
– Не захотели удочерить ее в свое время – теперь последствия расхлебываем. Свесили воспитание на государство – пожинаем плоды. Вот как можно было сироту в Смольный отправить? Да, тяжело бы нам было, но и седьмую дочь бы воспитали. Зато не вышло бы ничего из того, что произошло.
– Где гарантия, нет такой гарантии, - сказал Георгий Сергеевич, - Уж лучше в Смольный она попала, чем в бордель или стала бы вольнонаемной труженицей панели, как она чуть было и не стала. Я же ее с Тверской улицы забрал, стояла там и своего первого клиента ждала.
– Тогда мы были бы на сто процентов уверены, что сделали все возможное, - ответила Мария Викторовна, - А так все равно остается сомнение, не приложили ли мы руку к тому, что произошло, не спровоцировали ли что-то.
– Не думаю, - ответил Георгий Сергеевич, - Наверное, это роковое стечение обстоятельств, не более того.
Вскоре София проснулась.
– Ну что,
– Да, - ответила София. Девушка подумала и добавила, - Я одну фразу случайно ляпнула, не стоит ее всерьез понимать. Ту самую, последнюю. Никто не знает, что завтра будет, поэтому как я могу думать на будущее и что-то предполагать?
– Хорошо, Соня, ты ее не говорила, - сказала Мария Викторовна, - Может быть, хотя бы чай попьешь? Или уже ужинать будем.
– Если это вас не затруднит, - ответила София, - Я бы чай попила.
Возвращаясь через несколько часов в Смольный, после чая и разговоров ни о чем, София думала по дороге в институт о том, как хорошо, что Бирюковы не сдали ее полиции.
«Могли же, имели полное право», - подумала София, - «Я тут такого наговорила, на новое дело бы хватило. Но нет, спасибо добрым людям, дай Бог им здоровья, не стали они ничего делать».
Девушка решила, что если все обойдется, она после окончания учебного года уйдет из Смольного и начнет жить вместе со своими детьми, по которым она безумно скучала.
Мария Викторовна, так же как и ее муж, весь вечер провела в шоковом состоянии. Женщина надеялась, что София одумается и не будет ничего делать из того, что задумала.
– Сирот придется точно самим поднимать, - сказала Мария Викторовна, - Никто ведь не поможет, некому, а нам уже тяжеловато. Хоть бы с Соней все было хорошо, хоть бы она одумалась.
Георгий Сергеевич ничего не говорил, хотя понимал, что раз София случайно оговорилась в одной из последних фраз, то дело очень серьезно. Но вскоре хлопоты с внуками вернули пожилую пару в русло привычной жизни.
Конец апреля.
Однажды София шла по улице и случайно наткнулась на свою подругу детства Ирину. Встреча была очень неожиданной.
– Сонечка, живая, - обрадованно сказала Ирина, - Рассказывай, что с тобой?
– Да что я могу рассказать, ничего особенно интересного нет, - ответила София.
– Сонечка, ты меня знаешь, я никому ничего не разболтаю, скажи, где ты живешь, чем занимаешься?
– В Смольном я работаю, - ответила София и кратко пересказала всю свою биографию, - Вот, вроде бы я и не должна в ссылку ехать, в ту самую, десятилетнею, в Неноксу, но пока шифруюсь, мало ли что. Ты уж не выдавай меня.
– Да ты что говоришь, Сонечка, - сказала Ирина, - Не скажу никому и никогда. Нет желания ко мне на прием сходить?
– Знаешь, хочу, - ответила София, вспомнив, что чуть ли ни половина Москвы знает о том, что она жива-здорова, - Хоть развлекусь.
– Тогда буду ждать тебя завтра, в шесть вечера, - ответила Ирина.
София, конечно, сомневалась в том, что она правильно поступает, идя на прием, где может встретиться хоть кто, но девушка решила, что прятаться ей бессмысленно: полиция знает, что она в Москве, половина знакомых тоже знает – к чему шифроваться?