Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
Завуч посмотрела на меня.
– Ты не похожа на смертельно больную.
– Я лечился, - скромно сказал я, - и у меня есть свидетели. Лена Бузыкина,
Толя Зверев, врач СМП, медицинская сестра, то есть брат, участковый детский врач, о папе-маме и брате я не говорю.
– Я ничего не понимаю, - взял слово майор, - это мальчик или девочка?
– Он считает себя мальчиком, вот и пусть отвечает, как мальчик.
– Он у вас что, гермафродит?
– Да какой он гермафродит, обыкновенная девочка.
–
– По свидетельству о рождении - женский.
– А на самом деле?
– Я идентифицирую себя мальчиком.
– Так ты готов отвечать за свои поступки как мужчина?
– Всегда готов.
– Будем разбираться дальше. Зачем ты предоставил справку?
– Данные побои совершили Ковалёв и компания. Побои они наносили мне регулярно из-за личной неприязни. Они, так же, как и вы, считают, что я должен вести себя, как мужчина. Администрация школы в курсе.
В результате полученной травмы я частично потерял память, и, при нападении на меня трёх молодых людей, я не помнил, чем они больны и защищался, как мог. У меня всё.
– Хорошая речь, - сказал майор, – что скажет обвинение?
– Ничего нам не известно об избиении Денисова, жалоб не было, – сказала директриса.
– Жалоб в полицию действительно не было, но сигналы поступали, - признала завуч. Саша не позволяла родителям жаловаться.
– Подозреваемый может удалиться. Мы вас вызовем.
Я откланялся и вышел. Надо признать, спокойствие мне далось нелегко. Спина была мокрой, да и терпел я долго. Поэтому, отыскав ближайший мужской туалет, я зашёл в него и быстро присел на унитаз. Только я успел застегнуться, в туалет зашёл старшеклассник, настоящий верзила, «мальчик лет шестнадцати».
– Прогуливаешь? – грозно спросил он. Я попытался подойти к умывальнику:
– Дай умыться, - пропищал я.
– Так, – приподнял мой подбородок верзила, - а я тебя знаю, ты девчонка,
а похожа на пацана. Дай посмотреть, ни разу не видел пацана с п…
Я сопротивлялся, с ужасом понимая, что моих сил не хватит даже на побег.
– Меня сейчас разбирали за избиение трёх пацанов, - прохрипел я, - я очень сильный…
– Но лёгкий, - сказал старшеклассник, без усилия усаживая меня на подоконник.
– Где тут у тебя… -вцепился он в ремень, шумно сопя мне в ухо.
Я стойко держал оборону, но силы были на исходе.
– Да не цепляйся ты, дай посмотреть!
– Знаю я вас, - пыхчу я. – сначала посмотреть, потом потрогать, потом…
Верзила справился с ремнём, помяв мои пальчики, оставалось только оторвать пуговицу и расстегнуть «молнию»! и вдруг…
– Что здесь происходит? – послышался знакомый голос и в туалет вошёл майор.
Мой
– Да он сам… - вякнул он.
– Идите за мной.
Мы вернулись в директорский кабинет.
– Этот парень сейчас в туалете пытался раздеть Денисова. Что у вас в школе происходит? Я буду вынужден зафиксировать попытку изнасилования.
Парень стал белым, как полотно:
– Он сам! – заорал он, - посмотри, говорит, посмотри!
– Я тебе верю, Арсений, иди на урок, - сказала директриса.
Арсений пулей вылетел из кабинета и куда-то умчался.
– Ну что, Денисов, достукался? Уже в школе совращаешь товарищей?
Майор полиции стал красный, как рак:
– Вы меня за идиота считаете?! – рявкнул он.
– Можешь идти, - кивнула мне директриса. – А мы сейчас займёмся обсуждением твоей судьбы.
Я тихо вышел в коридор, сильно обескураженный. Что за бред? Я виноват в том, что меня били, хотели раздеть.
На цыпочках, постоянно оглядываясь, я добрался до дверей своего класса и осторожно вошёл, красный и растрёпанный.
– Саша! – воскликнула Антонина Павловна, - что с тобой?
Я обвиняюще показал пальцем на дверь:
– Это не школа! Это минное поле! Сначала меня хотели посадить в тюрьму за превышение самообороны, затем какой - то бугай по имени Арсений в туалете пытается снять с меня штаны. Товарищ майор меня освобождает из плена, тащит насильника к директору, директор его отпускает, а меня обвиняет в разврате.
Я оглядел класс. Все молчали потрясённо. Толик весь покрылся пятнами и уставился в парту, Антонина Павловна сказала:
– Иди сюда, никто тебя здесь не обидит.
Я доверчиво подошёл.
– Сними пиджак, – я повиновался. Антонина Павловна поставила меня между колен, невозмутимо расстегнула мне брюки и аккуратно заправила рубашку. Я украдкой кидал взгляды в класс, но насмешек не видел, а видел зависть.
– Что ты такой встрёпанный, Саша? – попеняла она, поправляя мне прическу, - Всегда такой был такой аккуратный, приятно посмотреть. Тебе надо всегда быть выдержанным, как дипломату. На тебя смотрит вся школа, без преувеличения.
В классе встал один мальчик:
– Можно, Антонина Павловна?
– Говори Дима.
– Если тебе, когда надо будет в туалет, скажи, я тебя провожу, - кто-то прыснул, Толик встрепенулся, но промолчал.
– Саша, ты настоящий пацан, приходи к нам в секцию бокса.
– Спасибо, у меня уже есть сотрясение мозга.
Класс взорвался хохотом, Дима покраснел.
Я опомнился:
– Правда, Дима, я очень благодарен тебе за приглашение, но я не шучу,
я даже временно потерял память, а насчёт туалета большое спасибо, кто не знает, как мучительно терпеть весь день, пусть смеётся.