Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные

Машков Александр Иванович

Когда я справился, Толик решился на продолжение разговора:

– Мой папа сильно пьёт, его уволили.

– На что же вы живёте? – у меня даже засосало в груди.

– Папа был футболистом, получил травму ноги, теперь получает пенсию по инвалидности.

Повисло тяжёлое молчание.

– Ему сколько лет? 36-37?

– 37.

– Ещё можно всё исправить, – задумчиво сказал я. Толик скептически покачал головой:

– У него столько друзей было, лечили, устраивали на работу, потом всё начиналось сначала.

Я с ним остался, от мамы сбежал, ухаживаю за ним, кормлю, он мне доверенность написал, сейчас я пенсию получаю, это после того случая, когда мы решили заработать.

– Что за случай? Я его знаю?

– Должен был знать, но, если забыл, не скажу, просто мой папа об этом узнал, вот и написал доверенность, получаю по свидетельству, правда, приходится давать на водку, на пиво.

– Сам покупаешь?

Толик кивнул.

– Это упрощает дело.

– Как это?

– Всё, разговор прекращаем, буду составлять план. Думаю, в воскресенье приступим к операции «тренер», - я засмеялся: - знаешь, раньше тренером называли гранёный стакан! Это знаменательно. Неси учебники, убирай следы преступления, скоро мама придёт.

– Скажи, Саша, зачем ты пугаешь маму, ты же её так любишь!

– Запомни, Толик, самую страшную боль мы причиняем любимым.

Толик отшатнулся, будто его ударили, и с ужасом посмотрел на меня.

– Всё, Толик, лирику побоку, начинаем создавать одесский шум.

Через некоторое время, упёршись носами в стену, мы увлечённо штудировали учебники. Я, к примеру, погрузился в чудный мир цифр и многочленов, Толик кайфовал с географией.

Когда пришла мама, не поверила своим глазам.

– Выходите уже, - простила она меня.

– За что ты их в угол? – открыл рот от удивления Юрик.

– Не их, а нашего хулигана, Толик за компанию.

– Саша не мог провиниться, он хороший.

– Хороший, - согласилась мама, - когда спит зубами к стенке.

– Возле стенки я сплю.

– Не в том смысле.

– Я всё понял, - сказал Юрик и пошёл переодеваться и мыть руки.

– А квадрат, плюс Б квадрат… – бубнил я.

– Ладно, стойте, скоро папа придёт, он вас выпустит.

– Если не оставит до утра на горохе.

Толик с укоризной посмотрел на меня. Мама ничего не ответила, уйдя на кухню. Там она чем-то загремела. Мне страшно захотелось к ней, прижаться щекой к щеке, вдохнуть запах её волос… Я застонал.

– Устал? – отвлёк меня Толик.

– Нет, замечтался. Что ты там читаешь?

– Про Африку.

– А-а, в Африке горы - вот такой высоты, а-а в Африке реки - вот такой ширины, а-а косогоры-горы-горы, буераки-реки-раки, а-а и зелёный попугай! – пропел я в голос.

– Рано пташечка запела, - донеслось из кухни.

– Мама! – крикнул я, - мне деньги нужны!

На кухне воцарилась тишина, затем мама подошла ко мне и потрогала лоб:

– У тебя опять сотрясение?

–

У меня планы на мою тушку.

– ?

– Мне надо турник, гантельки, эспандер, или попроси папу, тем более турник я не смогу повесить, а папа тоже будет им пользоваться.

– И сколько всё это удовольствие будет стоить?

– Думаю, тысяч в пять уложимся, но это на первый случай.

– А на второй?

– Об этом поговорим за ужином.

– Ты рассчитываешь на ужин?

– Я рассчитываю дожить до утра.

– С таким языком это очень проблематично, - наконец мама не выдержала, засмеялась, и, взяв моё лицо в ладони, нежно поцеловала.

Толик рядом сглотнул. Я подумал, что ему бы хотелось одновременно быть

и на моём и на мамином месте.

Через некоторое время я начал приплясывать, сжимать ноги: выпитый чай просился наружу.

– Где у вас горшок? – прошептал Толик. Юморист, блин! От меня нахватался, что - ли?

– Спроси у Юрки, - ответил я, тоже шёпотом.

– Юра! – позвал Толик.

– Что вам? – недовольно отозвался Юрка.

– Иди сюда.

– Ну! – подошёл к нам мой брат.

– Где твой горшок?

Юрка запыхтел от ярости.

– Не пыхти, сейчас Саша описается.

– Мама!
– закричал маленький мерзавец, - Саша описался!

– Возьми тряпку и вытри.

– Не буду я вытирать, - возмутился Юрик, отпусти лучше его на минутку в туалет.

– Пусть сбегает.

Я опрометью метнулся в туалет. Ух! Какое облегчение! Всё-таки, как прежний Сашка выкручивался в школе? В женский туалет не пускали, в мужской - тоже… Бред! Мне-то предложили охрану. Я вспомнил сильные руки Арсения. Какая охрана… Мазохисты мы, одним словом.

Когда вышел из туалета, меня оглушил умопомрачительный запах жарящихся котлет. Рот наполнился слюной. Бутерброд где- то растворился без остатка.

– Саша, - ты котлеты жарить умеешь?

– Я всё умею.

– Иди, пожарь, я гарнир приготовлю.

– Не буду, - буркнул я, мне уроки учить надо.

– Ну иди, учи, - вздохнула мама.

Толик тоже пускал слюнки.

– Хорошо-то как, - сказал я, забирая у Толика «географию», ещё бы пожрать… - Ты сегодня не торопишься?

– Сегодня не тороплюсь.

– Это хорошо, мне будет веселее, да и тебе интересно.

– Мне совсем не интересно слушать твои тупые шутки, - сердито прошептал

Толик, - Ой! Извини.

– Ладно, не извиняйся, называй вещи своими именами. Что-то отец задерживается.

Мы уже прочитали все домашние задания и даже поспрашивали друг - друга, когда загремела дверь, и вошёл папа.

– Какой дивный пейзаж! – воскликнул он, увидев нас, упёршихся носами в угол, - просто бальзам на раны!

– Что ты так поздно? – спросила мама из кухни.