Откуда мне знать, что я имею в виду, до того как услышу, что говорю?
Шрифт:
И что же дальше? Человеческие дети представляют собой «норных животных» второго поколения. На них отсутствует шерсть, они очень ограничены в движениях. В лучшем случае это Гомер Симпсон, а скорее, даже Ральф Виггам. И все эти отступления от основной линии эволюции ради мозга. Как и некоторые другие млекопитающие, наши предки сделали ставку на относительно ранние роды, чтобы впоследствии мозг имел возможность расти, не ограничиваясь объемом материнского таза. Кроме того, имеет смысл перенести некоторые этапы развития за пределы материнского тела, потому что формирование тканей мозга – трудоемкое производство, требующее больших
Таким образом, здесь мы имеем дело с умело разработанной стратегией, которая полностью себя оправдала. Если сравнивать с другими приматами, то у человеческого младенца при рождении самый маленький мозг по отношению к мозгу взрослой особи. Человек появляется на свет относительно незрелым, но растет дольше и интенсивнее. Его моторные способности только к годовалому возрасту достигают уровня новорожденного шимпанзе. Чтобы вырастить такое беспомощное существо, недостаточно просто кричать ему в ответ, когда оно повышает голос. Мы должны его успокоить.
Следующий шаг в развитии происходит в раннем детском возрасте. Он представляет собой маленькую революцию и состоит в том, что мы, глядя на опечаленного исследователя с поломанной куклой в руках, не плачем вместе с ним, а делаем одну из двух вещей: либо чиним куклу, либо бежим к своей маме, чтобы она починила. С социальной точки зрения и то и другое является большим событием. Ребенок теперь знает, что на свете существует такое понятие, как помощь. Все вроде бы очевидно, но на самом деле далеко не так просто.
Подведем итог. Научившись реагировать на позу и выражение лица собеседника, мы поняли, как надо обращаться с собственными чувствами. Мы выяснили, как распознавать, разделять и классифицировать свои чувства, а также как вытеснять их из сознания. И самое главное, мы знаем, как от этого первого шага перейти к оказанию помощи другим людям. Теперь нам не хватает всего одного компонента, чтобы понять собеседника. Ведь в его голове присутствуют не только чувства. Там происходит еще множество других вещей.
Чтобы полностью усвоить всю эту информацию, нам придется совершить скачок в следующую главу, речь в которой пойдет о социальном познании для продвинутых.
То, с чем мы будем иметь дело, намного гибче и сложнее, чем эмпатия и забота, и значительно сильнее зависит от контекста. Тем не менее данный фактор играет не менее важную роль в развитии наших социальных чувств. Довольно часто причиной нашего сочувствия становится разум, направляющий внимание на болезненные стороны жизни и заставляющий нас влезть в шкуру собеседника со всем его предшествующим опытом и слабостями. Смотрите сами, что из этого получается.
Вот и разберись тут. Модель психического состояния и социальное познание для продвинутых читателей
Мало того что мы постоянно испытываем проблемы с пониманием чужих эмоций и реакцией на них, так к нам по мере взросления приходит осознание того, что у них, оказывается, есть еще и мысли.
Это настоящий шок. Во всяком случае, на каком-то этапе вашей жизни осознание данного факта становится большой неожиданностью.
Все это является составными частями великой теории сознания – той части нашей социальной компетенции, которая еще сильнее, чем все рассмотренное ранее, зависит от логического мышления. Уже из первой главы мы узнали, что для того, чтобы ориентироваться в социальном окружении, нам требуется нечто большее, чем заражение эмоциями при контакте глаза в глаза. Но на этот раз речь идет о том, чтобы понять не только чувства другого человека, но и его идеи, его планы, подоплеку его действий и внутренний диалог. Сейчас мы обсудим, как сформировалась эта способность, для чего она нам нужна и к каким неожиданным результатам может привести ее использование.
Но для начала определимся с некоторыми понятиями. Что такое теория сознания? Это наши представления о том, что творится на душе у другого человека. Их предметом является вся та часть воображаемого душевного айсберга, что находится под водой. Поскольку мы не можем ее видеть, приходится домысливать логически. Поэтому мы и говорим о «теории». И именно поэтому она бывает ошибочной. Ведь в зависимости от ситуации мы имеем дело либо с хорошо продуманными логическими процессами, либо всего лишь с предположениями и догадками. А сделанные на их основе ложные выводы усаживают нас прямиком в лужу.
Допустим, вы полагали, что подруга совершенно серьезно сказала вам: «Давай в этом году ничего не будем дарить друг другу». А потом она приходит и приносит вам в подарок пять «мелочей». Или вы потешаетесь над татуировкой в виде китайских иероглифов («Наверняка они означают что-нибудь вроде “Утка в кисло-сладком соусе”»), а потом удивляетесь, что ваша коллега вечно ходит в кофте с длинными рукавами. Другими словами, вы опростоволосились и врезались в тот самый айсберг, который казался таким небольшим. Чтобы избегать подобных проблем, нам каждый день приходится напрягать мозги.
Ученые до сих пор спорят, в каких ситуациях теория сознания вступает в игру, а в каких нет. В качестве рабочего определения мы подразумеваем под ней все мыслительные процессы, в ходе которых пытаемся составить себе представление о внутренней жизни других людей как в данный момент (черты характера и ценности), так и на перспективу (намерения и цели). И все это на мыслительном уровне. Речь идет об интеллектуальном понимании, а не об эмоциях. Мы многое можем понять умом, без всякого участия чувств. Мне не нужны эмоции, чтобы понять, прочитал ли ты мою эсэмэску, если я вижу, что ты оставил свой мобильник дома. И я понимаю, как плохо для тринадцатилетнего подростка забыть телефон и не иметь возможности по пути домой ловить покемонов. Но лично у меня при этом не возникает какого-то более или менее серьезного сочувствия.