Отрезок пути

Iris Black

Я слежу за ним глазами, не вполне понимая, что от меня требуется в этой ситуации.

– Ты идешь? – осведомляется он, останавливаясь посреди комнаты.

– Да! – я вскакиваю и подхожу к нему.

– Очень хорошо, – в его голосе появляются бархатистые нотки, от которых мне моментально становится жарко. Он кладет руку мне на щеку, проводит большим пальцем по губам и произносит многообещающе: – Сегодня ты так просто от меня не отделаешься.

У меня перехватывает дыхание, и я почти не замечаю, как мы добираемся до спальни. В голове крутится только один вопрос: действительно ли в его словах прозвучал намек, или я просто услышал то, что хотел услышать? И могу ли я надеяться,

что сегодня все будет по-другому?

И все действительно по-другому. Совсем по-другому. Это очевидно хотя бы потому, что я сразу же оказываюсь распластан на кровати, и не имею никакой возможности пошевелиться. Я могу только стонать, пока его руки гладят мое тело, язык скользит вокруг сосков, а зубы прикусывают кожу. Раньше я всегда проявлял инициативу, а сейчас об этом не может быть и речи. Но мне она и не нужна. Мне хорошо, и хочется только, чтобы ему тоже было хорошо. И я чувствую, я знаю, что это нравится ему не меньше, чем нравится мне. Так и должно быть.

Что-то словно вырывает меня из состояния блаженства, но я понимаю, что к чему, только после того, как Северус в третий раз произносит мое имя.

– Что?.. – сдавленным голосом спрашиваю я. – Что-то не так? Если тебе нужно срочно закончить зелье, лучше убей меня, потому что я все равно не дождусь твоего возвращения.

– Невилл, – он не принимает шутливый тон, – ты уверен, что хочешь этого?

– Уверен, – я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. – Уже давно хочу. Хочу тебя.

– Это больно, ты понимаешь?

– Да, конечно. Но ведь это временно.

– Да, – он поджимает губы. – И тем не менее.

– Я знаю, что такое боль, – напоминаю я. – Ведь это не может быть хуже Круциатуса, не так ли?

– Не смей сравнивать это с Круциатусом! – резко говорит он, и я виновато моргаю. Вот уж действительно ляпнул! – Это другое. И все может оказаться совсем не так хорошо, как тебе сейчас представляется.

– Ну, в таком случае, я завтра же наложу на свою задницу защитные заклинания, – заявляю я. – Северус, я хочу этого! И ты тоже хочешь, я знаю! Так зачем все эти разговоры? Насколько мне известно, от секса еще никто не умирал!

– Поговорим об этом, когда тебе перевалит за сотню, – хмыкает он.

– Я не доживу. Общение с тобой вгонит меня в гроб раньше, чем я…

– Заткнись! – командует он.

Мне и вправду приходится заткнуться. Потому что его губы смыкаются на моем члене, и после этого я могу только жмуриться от удовольствия, стонать и комкать простыни, мечтая одновременно и о разрядке, и о том, чтобы это никогда не заканчивалось.

Вдруг это заканчивается, но совсем ненадолго. Губы снова начинают скользить по члену, а к отверстию прикасаются смоченные в любриканте пальцы. О, да! Я раздвигаю ноги как можно шире, чтобы ему было удобней. Пальцы поглаживают анус дразнящими движениями, а затем один из них проникает внутрь. Пару секунд я чувствую небольшой дискомфорт, но это быстро проходит. Ощущения не феерические, но приятные, а в сочетании губами и языком на моем члене и вовсе крышесносные.

Через некоторое время он добавляет второй палец. Это сопровождается несколько б'oльшим дискомфортом, но после того, как пальцы задевают простату, внутри меня словно что-то взрывается, и я вскрикиваю от острого наслаждения. В какое-то мгновение я почти готов на него обидеться – за то, что так долго отказывался, и не давал мне возможности испытать такой кайф. Но очередное прикосновение напоминает о том, что он все-таки согласился.

Третий палец проходит незамеченным. Никакого дискомфорта я не чувствую. А может, и чувствую, только не замечаю ничего – удовольствие слишком сильное, чтобы обращать внимание на что-то другое.

Мой

член глубоко проникает в его рот, пальцы то и дело задевают простату, и вскоре я окончательно перестаю что-либо соображать и кончаю, выкрикивая его имя и непроизвольно сжимая мышцы.

– Не останавливайся! – прошу я, слегка отдышавшись.

– И в мыслях не было, – он вытирает рот и, наклонившись к моему лицу, впивается в мои губы глубоким поцелуем, не переставая двигать пальцами.

Он подготавливает меня так долго, что я уже почти готов взвыть от нетерпения. Губы, пальцы и язык вытворяют такое, что вскоре я снова начинаю возбуждаться, хоть и кончил совсем недавно.

– Северус! – не выдерживаю я. – Сделай это, или я с ума сойду!

Он тихо усмехается и убирает пальцы. Без них словно чего-то не хватает, и я ежусь, как от холода. Он шире раздвигает мои ноги, приставляет к отверстию обильно смазанный любрикантом член и смотрит на меня как-то неуверенно. Затем вздыхает и осторожно вводит внутрь головку.

Каким-то чудом мне удается не вскрикнуть. Это и в самом деле больно. Гораздо больнее, чем я думал. Не Круциатус, конечно, но Северус прав – это нельзя сравнивать! Я крепко зажмуриваюсь и стискиваю зубы. Мышцы непроизвольно сокращаются, от чего боль становится еще сильнее. Это просто несправедливо, что такая потрясающая штука должна быть такой мучительной вначале! А ведь он предупреждал меня… Да только в глубине души я никак не мог в это поверить. Ну дискомфорт, ну жжение, ну боль – но ведь не настолько же! Я чувствую, что в уголке глаза появляется предательская слезинка, скатывается по виску и исчезает в волосах. Надеюсь, не заметит.

Замечает. Собирает влагу губами и тихо просит открыть глаза. Я подчиняюсь, и он осторожно говорит:

– Я могу прекратить, если…

– Нет! – перебиваю я. – Действуй! Мне это нужно. Надо же когда-то…

Северус судорожно кивает, и я замечаю, что его бьет дрожь. Мерлин, представляю, как тяжело ему сейчас сдерживаться! Я ведь был на его месте и прекрасно все помню. Только ему еще хуже, потому что нужно дать мне привыкнуть. Я не хочу, чтобы он так себя мучил, но если он начнет двигаться слишком быстро – как я когда-то – меня просто на части разорвет.

Он медленно двигается назад, вытаскивая член, и я скриплю зубами от боли. Такое ощущение, что меня сейчас вывернет наизнанку. Такая вот нелепая смерть. Был бы у него член поменьше… Впрочем, потом я, наверное, еще и радоваться буду. Надеюсь, что буду. Я издаю нервный смешок, переходящий в стон, и стараюсь дышать глубоко и размеренно, чтобы абстрагироваться, дать себе возможность привыкнуть, хоть как-то контролировать болезненное спазматическое сокращение мышц.

Постепенно у меня даже начинает получаться. А когда его член задевает простату, вспышка яркого удовольствия на мгновение перекрывает болезненные ощущения, и у меня вырывается стон – на сей раз это стон наслаждения. Северус не торопится и ускоряет движения так медленно, что я практически не замечаю этого. Эрекция, о которой я уже давно забыл, вновь дает о себе знать – во многом благодаря тому, что он скользит рукой по моему стволу, поглаживая большим пальцем уздечку. Его член задевает простату при каждом проникновении, и вскоре вспышки удовольствия сливаются воедино. Это отвлекает от боли. Полностью не избавляет, к сожалению, – спазмы и дискомфорт от трения по-прежнему сопровождают каждое его движение. Но, по крайней мере, я могу сосредоточиться на приятных ощущениях. И начинаю понимать, что со временем это действительно пройдет. Правда, уже явно не в этот раз. И, наверное, не в следующий. Но пройдет обязательно. И тогда ничто не будет отвлекать меня от этого невероятного кайфа.