Отверзи ми двери
Шрифт:
– Прости меня старую, - она вытерла кончиком платка глаза с по-старушечьи покрасневшими веками.
– Это я на тебя сказала.
– Ксения Федоровна, я что-то и понять не могу. Ты чего убиваешься?
– Я думала, ты в церкву так, для насмешки ходишь. И девку сбиваешь: в церкву, а потом ее поишь.
Лев Ильич непонимающе глядел на нее.
– Да Крону я, прости Господи, все про тебя пересказала - и что в церкви лоб крестил, и что в машинном бюро девку вином потчевал.
– И про Таню сказала -
– Про Таню? А чего такого, она, знать, крещеная, у нее свои бабьи дела, а тебе, думаю, зачем... Вам смех один...
– Сказала, и ладно. Ты не со зла про меня так подумала.
– Со зла, батюшка, у меня обида есть.
– Да ладно, Ксения Федоровна, какие секреты, когда в церкви. Не печалься. Да и не со зла это - ты за церковь обиделась.
– Ты про меня не подумай...
– Зачем мне думать? У тебя Свидетель есть, верно?
– Христос свидетель, - Ксения Федоровна пожевала губами, глядя куда-то в сторону.
– Не расстраивайся, сказала-не сказала, подумаешь...
– Сынок у меня...
– Да знаю, Ксения Федоровна. Сколько ему осталось?
– Два годочка - много...
– Много. Да ведь прошло больше. Чего он пишет?
– Не в том дело, что много, а все толку никакого.
– Ну там видно будет, вернется, станет работать. Он не женатый у тебя?
– Какой женатый! Кабы женат... Да ну, хоть и женатый... Не в в том дело, что он по пьяному своему зверству натешился с той девкой - она тоже хороша. Они все такие. Толку никакого не будет.
– А какой толк, Ксения Федоровна?
– все не понимал Лев Ильич.
– Ты говоришь, вернется, работать станет. Он и раньше у меня работал. Не большой начальник, а каменщик - на стройке, себе как бы хозяин.
– Ну и хорошо, всегда работу найдет - строитель...
– Все без толку...
– Что, пьет, что ли? Так может, поумней станет, а так - кто теперь не пьет.
– Не про то я, батюшка, забочусь. Кто, верно, не пьет, кто не работает. А мне-то много ли надо? Мне и пенсии хватает, я и работать пошла, чтоб дома не сидеть, да ему посылки, а так мне и моего хватит. Я вон на тебя согрешила, что смеяться приходил, или про меня, про дуру описать, а ты, вишь, даром что, может, некрещеный.
– А я крещеный, Ксения Федоровна. Я не смеяться, причащаться ходил к отцу Кириллу.
– Я тебе про то и толкую. Не от пьянства это он, а потому что умный шибко, или в школе его тому научили. Отца у него давно нет, на войне остался, царствие ему небесное, тоже им покойник не больно занимался, да он тогда сопляк был, шибко умный, все знает, над всем смеется, а уж про Вседержителя, Творца небу и земли ему и не заикнись - чего ты от него хочешь, будет он пить-нет - какой был, такой и остался. Все без толку.
– Да, это хуже. А может, поймет? Такую беду узнал, покаялся...
–
Лев Ильич промолчал.
– Да, все перемешалось. Ты вон, видишь, какой, а я на тебя... Скажи-ка, Лев Ильич, а Лев Ильич, ты книжки все читаешь, человек ты грамотный... Я тут слыхала, а не пойму, батюшка проповедь сказал, что Матерь Божия, выходит, еврейка. Тогда и мы получаемся евреи?
– Бог с тобой, Ксения Федоровна, какие ж евреи - мы Божьи.
– Вот и я так думаю. Родители у нее Аким и Анна - православные. Не поняла, не дослышу.
– Да хоть и евреи - не люди разве?
– опомнился Лев Ильич.
– А я не против - пусть себе. Ты на меня не взыщи, на дуру необразованную. Тебя Крон, как есть, с работы погонит.
– Оно к лучшему, Ксения Федоровна, видишь, я тут все сижу, а дела не делаю.
– К лучшему-не к лучшему, а пить-есть надо. Согреть чайку-то?..
Лев Ильич пил чай с баранками, оттаивал, даже повеселел - все правильно было, чего он мог другого для себя ждать, не пожалел же он, ни разу ни о чем не пожалел, а что тяжко - чего ж хотеть, чтоб сладко, что ль, было? Жив покуда, а там видно будет...
В комнату влетел курьер и крутанулся перед Львом Ильичем.
– Ага! Чай кушаете?
– Садись, сейчас тебе принесут.
– Эх, Лев Ильич, сегодня мы загуляем!
– Поперли все-таки, добегался?
– Загадка природы, свидетельство того, что, как говорят классики, все перевернулось, смешалось и что правды нет не только тут, но и там - выше.
– Не знаю насчет правды - здесь ее не может быть, а там - Истина. Что, по-твоему, выше?
– Схоластика! Вот вам соцреалистический парадокс: меня, который, ну и т.д.
– не трогают, а вас, который оплот и столп нашего производства, гонят с работы. Где, по-вашему, правда, ну пусть истина?
– Тут не велика загадка, это даже не правда, а мелкая житейская данность.
– Так считаете?.. Ну диалектик! Значит, по-вашему, справедливо?
– Вполне.
– Не ропщете? Ну даете, Лев Ильич! Молоток!
– А что случилось, откуда такие сведения?
– Фу, черт, совсем забыл! Я к вам по личному поручению его сиятельства фон Крона. Срочно и немедленно с вещами и документами в кабинет главного! Надо ж, чуть опять не забыл!..
– Садись, чай допьем.
– Значит, там истина, а здесь правда?
– Несомненно.
– Давайте пари. Десять пива или бутылка водки. Только без шуток и парадоксов. Если вызывают, чтоб расписаться за премию, я - проиграл. Если гонят, с вас, как мученика за идею.