Отверзи ми двери
Шрифт:
Таня выскочила за ним в коридор.
– Вы куда?.. Федя вас ждет-ждет. Он к вам пришел.
– Не может быть? А мне показалось...
– Ой, Лев Ильич, вы даже себе представить не можете!..
– шепнула Таня.
– Почему ж не могу...
Федя стоял посреди комнаты, лицо его пылало. Глядя прямо в глаза Льву Ильичу, он отчеканил:
– Если вы полагаете меня подлецом, то прямо так и скажите. Если вы думаете, что я способен воспользоваться беззащитностью и...
– Федя, да вы что?
– прервал его Лев Ильич.
– О чем вы?.. Я хотел было предупредить
– Мы любим друг друга, - продолжал Федя с тем же напором, не слушая его. Я уже сказал об этом и она мне подтвердила...
"Что они, с ума, что ль, все посходили?
– поразился Лев Ильич.
– Или теперь так положено..."
– Поздравляю вас, старика не забудьте за своим счастьем.
– Ой, Лев Ильич!
– охнула Таня.
– Каждая насмешка над ней будет насмешка надо мной!..
– гремел Федя.
Лев Ильич подвинул себе стул и сел. Лучше было молчать, черт его дернул сюда заглядывать - плевать ей теперь на Крона, да и на эту редакцию, в случае чего она-то найдет себе работу, и безумца этого прокормит. "Вот тебе и 'русский мальчик'!.."
Федя замолчал, удовлетворенно посмотрел на сраженного Льва Ильича и махнул рукой.
– Вопросов нет?.. Я, между прочим, зашел за вами - нас ждет Марк сразу после работы.
– Какой еще Марк?
– Какой?!..
– опять закричал Федя.
– Так мы же с вами договорились!..
– Да, конечно, Марк так Марк... Мне, собственно, все равно... Почему у него имя такое?.. Он что, еврей, что ли?
– Чего?
– открыл рот Федя.
– А это зачем?.. Марк Кузьмич Калашников... Вы, что, Лев Ильич, опять надо мной издеваетесь?
– Вырвалось, извините. Я не то хотел спросить. Ладно, я его сам... Мне, действительно, все равно - Марк так Марк...
Ксения Федоровна ждала его в прихожей, стояла сгорбившись у двери сухонькая, в платочке, помаргивала глазками-щелочками. Лев Ильич и забыл про нее, неуютно ему стало - вот и перед ней, словно бы, в чем-то виноват.
– Ты прости меня, батюшка, чего я по своей глупости...
– Забудь, Ксения Федоровна, я тебе правду сказал, все к лучшему, если мы с тобой, конечно, в Бога веруем.
– Так-то оно так, а через меня...
– Да не через тебя - значит, так надо. Через два года, как вернется парень, приглашай в гости, поговорим с ним, вдруг меня услышит?
– Кабы так! нет, едва ли...
– А мало ли что? Со мной-то случилось.
– Не держи на меня зла, батюшка, - сложила руки старушка. Лев Ильич наклонился и поцеловал ее в сухонькую щеку.
– Храни тебя Христос, - услышал он, открыв дверь...
Они одновременно с Севой подошли к пельменной, тот летел по улице, размахивая бутылкой с лимонадом, придерживая вторую под пальто. Здесь можно было не раздеваться. Сева поставил на высокий круглый мраморный столик свой лимонад, притащил два стакана, а Лев Ильич взял пельмени Севе и рыбу для себя.
Сева быстро, орудуя под столиком, разлил водку и долил лимонадом.
– По черному, - сказал Лев Ильич, - давно я так не пил. Или
– Что ж, за правду или за истину?
– поднял стакан Сева.
– Правды нет, сам же говоришь, а за истину не пьют. Давай, чтоб нам с тобой еще встретиться.
– Давайте... только где? Я тут тоже не задержусь. Полгода кантуюсь, а до того больше месяца нигде не задерживался.
– Чего так?
– А сам не знаю. Я уж два года так. Как мать заболела, перевелся на заочное и пошел - где только не работал. Не могу задерживаться. Я даже сам не пойму в чем дело. И не потому, что бездельник, я уж тут, чтоб скорей прогнали, а как на грех, держат. Но это первый раз, а то быстро. Может потому, что я почти не бываю в этой конторе? У меня наверно вид такой.
– Нормальный вид, - посмотрел на него Лев Ильич, - курносый больно, так за это у нас не гонят.
– Вот и я не пойму. Но видно есть что-то во мне. Я не пью, тем более на работе, основ не сотрясаю, да и какие основы, когда я сторож в детском саду, лифтер, дворник. Может потому, что я не могу с ними разговаривать?..
– С кем - с ними?
– С заведующей детским садом, в ЖЭКе - в конторе, одним словом. Я им не хамлю, я просто не могу на все это смотреть, меня такая тоска берет, как только вижу начальника за столом - и еще телефон у них обязательно!
– лучше удавиться. Они наверное это чувствуют...
Он налил по второму стакану, плеснул лимонаду и сунул пустую бутылку в ящик для мусора.
– Что ж ты собираешься делать?
– Ювелиром хочу.
– Как ювелиром?
– А очень просто. Я как-то с геологами ходил, в партии. Мне камни понравились - красиво! Потом тут к одной артели пристроился, вроде рабочим, а сам глядел, как они это все соображают. Инструмент достал - у меня руки хорошие, тут только терпение нужно и любовь. Я попробовал - берут кольца. С серебром работаю.
– А институт? Ты на биофаке, что ли?
– Да не хочу я. Я вам объяснил - я не могу на них смотреть, не то что с ними работать. А ведь в любом месте обязательно - начальник, стол, телефон, хоть бы я академиком стал, тем более будут начальники. Да пока еще в академики пробраться...
– А тут один?
– В том-то и дело! У нас с матерью комнатушка, у меня за шкафом закуток: инструменты, камни, металл - красиво! У меня альбом есть - такие были мастера!
– да еще понять современную форму... И главное я один - я их никого не вижу, я тут и вроде меня нет.
– А институт?
– все не понимал Лев Ильич.
– Какой там институт - забудьте про него! Я сам себе хозяин, сам человек. Сделал кольцо - продал. Мне деньги нужны только на жизнь - мать кормить, хотя тут можно и большие деньги делать. Но мне только на оборот - камни, металл. Но главное - свобода! Сделал кольцо - книжки читай, иди себе по улице - и никого нет над тобой.
– Так нужно... где-то числиться, - все больше удивлялся Лев Ильич.
– В том и дело. Поэтому я и бегаю с работы на работу - для справки, а так бы я уж давно... Я эти шестьдесят рублей за два дня могу заработать.