Ответный удар
Шрифт:
Хоть он и перебил председателя, но Орджоникидзе молча кивнул. Тогда Беспалов развернул цветные диаграммы:
— Да, у нас возникли некоторые сложности с поставками материалов. Но мы уже заключили новые договоры. Да, были проблемы с оборудованием, но запчасти из Германии прибудут через две недели. А вот график восстановления производства…
— Через две недели? — перебил его Куйбышев. — А заказ нужно выполнять уже сейчас.
— Валериан Владимирович, позвольте! — Рыков тоже поднялся со своего места. — «Сталь-трест» —
— Всегда — это в прошлом, — сухо заметил Орджоникидзе. — А сейчас у нас на столе акты военной приемки. Полковник Лаврищев, доложите.
Седой военпред поднялся:
— Полная деградация производства. Мартены работают с нарушением технологии, прокатный цех парализован из-за износа оборудования, термическое отделение не обеспечивает требуемого качества. Вывод: предприятие не способно выполнить оборонный заказ.
— Но позвольте! — Беспалов начал раскладывать новые графики. — Вот план модернизации.
— За счет чего? — снова вмешался Куйбышев. — У треста долги перед банками, векселя опротестованы, счета под угрозой ареста.
— Алексей Иванович! — Беспалов умоляюще посмотрел на Рыкова. — Объясните им!
Рыков откашлялся:
— Товарищи, мы не можем отказаться от принципов НЭПа. Частная инициатива, предпринимательская активность, все это отлично работало до сих пор.
— А качество продукции? — жестко спросил Орджоникидзе. — А сроки? А обороноспособность страны? Нам скоро пятилетку выполнять, а вы все про частную инициативу…
В зале повисла напряженная тишина. Беспалов с растерянным видом перебирал свои диаграммы. Рыков нервно постукивал пальцами по столу.
— Есть другие предложения? — Куйбышев обвел взглядом присутствующих.
По залу прокатился легкий шум. Я заметил, как Рыков заерзал в кресле. И раз уж все молчат, я поднял руку.
— Слово товарищу Краснову, — Куйбышев кивнул мне. — Прошу изложить ваши предложения.
Я поднялся, раскладывая документы:
— Товарищи, мы стоим на пороге величайших преобразований. Пятилетний план требует полного переустройства промышленности. Старые методы, основанные на НЭПе первой волны, себя исчерпали.
— Что вы предлагаете? — Орджоникидзе слегка подался вперед.
— Новую систему организации производства. — Я развернул схемы. — Полная автоматизация основных процессов. Научная организация труда по методу Гастева. Централизованное управление через диспетчерские пункты с использованием системы Бонч-Бруевича.
— Это все теория! — выкрикнул кто-то из сторонников Рыкова.
— Нет, товарищи, это уже вполне работоспособная практика. — Я разложил акты испытаний. — Вот результаты внедрения на нашем заводе. Производительность выросла на сорок процентов. Себестоимость снизилась на треть. Качество продукции превосходит немецкие стандарты.
Куйбышев взял графики:
— А оборонный заказ? Сможете
— Не только выполнить, но и превзойти технические требования. При этом… — я сделал паузу, — сохранив элементы хозрасчета и материальной заинтересованности работников. То есть лучшее из опыта НЭПа, но уже на новом уровне.
Рыков наконец не выдержал:
— Вы предлагаете уничтожить частную инициативу? Вернуться к военному коммунизму?
— Нет, Алексей Иванович. — я покачал головой. — Я предлагаю соединить государственное планирование с хозяйственной самостоятельностью предприятий. Централизованное управление с местной инициативой. Научную организацию производства с материальным стимулированием.
В зале повисла тишина. Орджоникидзе задумчиво постукивал карандашом по столу.
— То есть, — медленно произнес он, — вы хотите создать новый тип промышленности? Не частный трест в духе старого НЭПа, но и не простой госзавод?
— Именно, товарищ Серго. Государственное объединение нового типа. С современной техникой, научной организацией и элементами хозрасчета. Как база для всей пятилетки.
Куйбышев переглянулся с Орджоникидзе:
— А сроки? Первомай на носу, страна ждет результатов…
— Первую продукцию дадим через месяц. Полное выполнение заказа — к октябрьским праздникам.
— Нереально! — снова вскинулся Беспалов.
— Реально, — я разложил график работ. — Вот схема производства. Вот расчет мощностей. Вот план поставок. Все просчитано, все подготовлено.
Орджоникидзе встал:
— Товарищи, объявляется перерыв. Через час — окончательное решение.
Когда все потянулись к выходу, я заметил, как Серго что-то негромко сказал Куйбышеву, кивнув в мою сторону. Тот задумчиво кивнул.
В коридоре пахло свежим весенним ветром из открытых окон. Снаружи доносились звуки строительства трибун, город готовился к празднику. А здесь, в стенах ВСНХ, решалось будущее не только одного завода, но и всей советской индустрии.
Я подошел к окну. Внизу, на площади, рабочие устанавливали огромный плакат: «Пятилетку — в четыре года!» Что ж, скоро мы узнаем, каким путем страна пойдет к этой цели. Если заказ дадут мне, я выполню еще раньше.
Длинные коридоры ВСНХ наполнились гулом голосов и табачным дымом. Я обернулся.
Затем намеренно держался в тени, наблюдая за перемещениями участников совещания. Беспалов с Рыковым о чем-то горячо спорили у окна. Представители военного ведомства сгрудились вокруг полковника Лаврищева, изучая документы.
— Хорошо выступили, Леонид Иванович, — Бауман словно материализовался из воздуха. — Но Рыков будет биться до конца.
— Знаю, — я кивнул. — Как думаете, Карл Янович, что решат?
— А не решат они ничего, — Бауман понизил голос. — Слишком большие ставки. Рыков уже успел позвонить своим сторонникам в Политбюро. Куйбышев колеблется. Даже Серго…