Ответный удар
Шрифт:
— А я требую, — я поднялся из-за стола, — чтобы завтра вся ваша комиссия присутствовала на испытаниях. Будем проводить их по любой методике, какую вы предложите. И сравним результаты с любыми образцами, которые вы предоставите.
— Но позвольте…
— И еще, — я улыбнулся. — Думаю, товарищу Орджоникидзе будет крайне интересно узнать о вчерашнем ужине в «Праге». Говорят, осетрина была превосходной.
Самарин побледнел, торопливо запихивая бумаги обратно в портфель:
— Мы… мы подготовим новое заключение. С
Когда делегация поспешно удалилась, Величковский вытер платком вспотевший лоб:
— Знаете, Леонид Иванович, а ведь они всерьез хотели нас остановить. Но что-то меня беспокоит. Как-то слишком топорно действовали.
— Именно, — я кивнул. — Это только первый удар. Я уверен, что следующий будет гораздо серьезнее.
За окном снова накрапывал майский дождь. До решающих испытаний оставались считанные часы.
Телефонный звонок раздался в три часа ночи. Я только задремал над последними расчетами, когда резкая трель вырвала меня из полусна.
— Леонид Иванович! — в голосе дежурного диспетчера звенела паника. — Беда! Состав с броней… его отправили в Новосибирск!
— Что?! — я мгновенно очнулся. — Какой Новосибирск? У нас приемка через шесть часов!
— Сам не пойму! — диспетчер почти кричал в трубку. — Накладные были правильные, я лично проверял. Но состав ушел час назад по другому маршруту. На станции говорят — указание с сортировочной.
Я бросил трубку и начал лихорадочно одеваться. Быстро выскочил наружу, растолкал спящего Степана и вскоре уже мчался с завода, едва только водитель подготовил машину.
На станции царил хаос. В тусклом свете керосиновых фонарей метались фигуры железнодорожников. Начальник станции, пожилой Незнамов, размахивал пачкой путевых листов:
— Вот же они, документы! Все правильно оформлено! А потом — бац! Указание с сортировочной, срочно перенаправить состав.
— Кто подписал? — я схватил бумаги.
— Дежурный по сортировочной… — Незнамов поднес документ к фонарю. — Подпись неразборчива…
В этот момент подбежал запыхавшийся Мышкин:
— Леонид Иванович! Узнал! На сортировочной сегодня дежурил новенький. Устроился три дня назад. А час назад исчез.
— Ясно, — я стиснул зубы. — А остальные три состава?
— Уже проверил, — Мышкин кивнул. — Два на месте, под охраной. А третий… — он замялся. — Третий почему-то загнали в тупик на дальних путях. Якобы плановый ремонт линии.
Я взглянул на часы. Четыре утра. До приезда приемочной комиссии оставалось пять часов. А у нас не хватает почти половины заказа.
— Степан! — крикнул я шоферу. — Гони в город, привези Котова. Срочно нужны все накладные. Мышкин — поднимайте через Рожкова людей из ОГПУ, пусть проверят все станции по маршруту. Незнамов, вы…
Но закончить я не успел. К платформе на всех парах подкатил запыхавшийся паровоз. Из будки высунулся чумазый машинист:
— Товарищ
Я почувствовал, как холодеет внутри. Теперь даже если найдем пропавший состав, не сможем его вернуть, пути заблокированы.
В предрассветных сумерках тускло поблескивали рельсы. Где-то вдалеке тревожно гудел маневровый паровоз. На востоке начинало светлеть серое апрельское небо.
— Леонид Иванович, — тихо позвал Мышкин. — Это явно спланированная акция. Сначала академики, теперь это… Похоже, они решили нас окончательно добить.
Я молча кивнул, лихорадочно просчитывая варианты. Времени почти не осталось. Нужно что-то решать.
— Вот что, — наконец произнес я. — Мышкин, срочно в город — поднимайте Баумана. Пусть связывается с НКПС, нужен экстренный приказ о расчистке путей. Незнамов, готовьте паровоз, поедете с нами на место затора. Степан… Эх, подожди, дай позвонить.
Я отправился искать Величковского и Сорокина. Вот кто мне сейчас нужен. Они на заводе. Я позвонил прямо со станции. Первым делом профессору.
— Николай Александрович, как там наши новые изделия? — тихо спросил я. — Я вас просил подготовить на всякий случай. По-моему, пришло время показать наши настоящие разработки.
— Леонид Иванович, — голос Величковского звучал непривычно возбужденно. — Новая броня и снаряды давно уже готовы к испытаниям. Вы хотите вытащить этот козырь из рукава?
Я улыбнулся впервые за эту бесконечную ночь. Кажется, я все-таки недаром приберег эти новинки. Нутром чуял ведь, что понадобятся, как раз для такого случая.
— Профессор, готовьте все образцы. Через пять часов преподнесем товарищам из «Сталь-треста» сюрприз, которого они никак не ожидают.
Приемка партии заказа проходила на нашем заводе. Прибыла весьма авторитетная комиссия. Даже Тухачевский и Куйбышев. В том числе, и вчерашние ученые.
Сначала в просторном цехе повисла гнетущая тишина. А потом взял слово академик Самарин в старомодном сюртуке и на импровизированной трибуне у стенда с графиками зачитал заключение экспертной комиссии. Его холеный баритон звучал все уверенней с каждой минутой.
— Обратите внимание, товарищи, на эти показатели! — академик указал тонкой указкой на диаграмму. — Совершенно невозможное соотношение прочности и пластичности! Это противоречит всем фундаментальным законам металловедения.
Тухачевский, до этого момента хранивший доброжелательное выражение лица, нахмурился. Куйбышев, сидевший рядом с ним на стуле, озабоченно черкал что-то в блокноте.
— Более того, — Самарин сделал эффектную паузу, — полученные результаты прямо указывают на грубейшие методологические ошибки при проведении испытаний! — Он картинно перевернул очередной лист. — Посмотрите на разброс значений. Это же просто научный нонсенс!