Ответный удар
Шрифт:
Я стоял у доски, испещренной схемами и формулами, когда дверь открылась. Вошел Пирогов, высокий седой инженер в отлично сшитом костюме. А следом за ним…
У меня перехватило дыхание. Анна. В строгом сером костюме, с собранными в тугой узел волосами. Она замерла на пороге, увидев меня, и краска схлынула с ее лица.
— Прошу прощения за опоздание, — Пирогов, не замечая возникшего напряжения, прошел к столу. — Позвольте представить моего технического консультанта, Анну Сергеевну Волжанскую. Она помогала нам с немецкой документацией
Девушка прожгла меня взглядом.
— Да, было дело, — процедила она и медленно прошла к дальнему концу стола, старательно избегая моего ответного взора. Ее пальцы, державшие папку с бумагами, слегка дрожали.
— Итак, коллеги, — я вернулся на место и заставил себя сосредоточиться на деле, — переходим к обсуждению модернизации уральских предприятий. Николай Александрович, вам слово.
Пирогов развернул чертежи:
— Начнем с Нижнетагильского комбината. Мартеновский цех требует полной реконструкции. Предлагаю внедрить новую систему автоматизации,которая так хорошо показала себя на ваших предприятиях.
Я слушал его доклад, но краем глаза невольно наблюдал за Анной. Она делала пометки в блокноте, иногда тихо переговариваясь с сидевшим рядом Величковским. Один раз наши взгляды случайно встретились, и она тут же отвернулась к окну.
— А что с прокатным производством? — спросил я, когда Пирогов закончил первую часть доклада.
— Здесь у нас есть интересное предложение, — он кивнул Анне. — Анна Сергеевна, покажите, пожалуйста, схемы немецких станов.
Она поднялась, все так же не глядя на меня, и подошла к доске. Ее голос, чуть охрипший от волнения, был предельно деловым:
— В документации Круппа мы обнаружили принципиально новую систему калибровки валков…
Я смотрел, как она уверенно чертит схемы, дает пояснения, отвечает на вопросы. Такая знакомая и одновременно чужая. Где та восторженная девушка, мечтавшая о полетах?
— Леонид Иванович! — голос Сорокина вернул меня к реальности. — Как вы считаете, сможем внедрить такую систему на всех прокатных станах?
— Да, конечно, — я кивнул, возвращаясь к чертежам. — Более того, предлагаю объединить ее с нашей системой автоматического контроля.
Совещание продолжалось еще несколько часов. Обсуждали модернизацию Златоуста, реконструкцию Ижевска, новые технологии для Мотовилихи. Анна больше не выступала, только изредка что-то записывала в блокнот.
Когда все начали расходиться, она быстро собрала свои бумаги и направилась к выходу. Я попытался перехватить ее у дверей:
— Анна Сергеевна…
— Не стоит, — она остановилась, все еще не глядя на меня. — Я все поняла. Блестящая операция, Леонид Иванович. Использовать мои чувства для получения информации… — ее голос дрогнул. — Что ж, поздравляю с победой.
— Анна, позвольте объяснить…
— Не нужно, — она наконец подняла глаза, и я увидел
Она быстро вышла, оставив после себя легкий аромат духов и тяжесть в груди.
— Простите, Леонид Иванович, — Пирогов появился в дверях. — Я не знаю, что с ней стряслось. Она у нас лучший специалист по технической документации.
— Ничего, Николай Александрович, — я через силу улыбнулся. — Вы же слышали — она уезжает. Так что давайте вернемся к делам. Что там у вас по мартеновскому цеху?
За окнами темнело. В цехах зажигались огни. Где-то гудел паровоз, увозивший первую партию военного заказа. Когда я закончил совещание и остался один, то долго стоял у доски, глядя на схемы, начертанные знакомым изящным почерком.
Через два дня вечерняя Ходынка встретила меня тишиной и запахом свежескошенной травы. Закатное солнце золотило крылья учебных «Авро» на дальней стоянке.
Все это время я безуспешно пытался увидеться с Анной. Она не отвечала на звонки, не приходила на технические совещания, передавая документы через помощников.
И вот сегодня Мышкин доложил. Она будет в аэроклубе, последний тренировочный полет перед увольнением.
Я увидел ее силуэт возле ангара. Анна стояла спиной ко мне, в кожаной летной куртке, рассматривая что-то в планшете с полетными картами.
— Анна Сергеевна…
Она вздрогнула, но не обернулась:
— Я просила больше не искать встреч.
— Выслушайте меня. Всего пять минут.
— Зачем? — она наконец повернулась, и я увидел, как окаменело ее лицо. — Чтобы объяснить, как ловко вы использовали мое увлечение авиацией? Как через меня получали информацию о «Сталь-тресте»? Ловко, очень ловко. Какая же я дура, что поверила вам.
— Все не так…
— А как? — в ее голосе зазвенела ярость. — Может, расскажете, как специально подстроили нашу «случайную» встречу? Как изображали интерес к полетам? Как…
Она осеклась, сжав губы в тонкую линию.
— Да, я использовал информацию, — я шагнул ближе. — Но мои чувства к тебе были настоящими. И сейчас…
— Не надо! — она выставила ладонь, словно защищаясь. — Я не хочу больше слышать ни слова. Ты… — она с горечью усмехнулась и снова перешла на «ты». — Ты даже имя мне свое настоящее не назвал.
— Анна…
— Знаешь, что самое обидное? — она подняла на меня потемневшие глаза. — Я ведь действительно верила тебе. Когда ты говорил о небе, о мечтах, о будущем… Верила, как никому на свете. А оказалось, что это просто часть большой игры.
В стеклах ангара отражался закат. Где-то вдалеке урчал мотор очередного взлетающего «Авро».
— Завтра я улетаю, — она застегнула планшет. — Месье Блерио предложил место в школе летчиков-испытателей. Буду проверять новые машины, — ее голос дрогнул. — Там, по крайней мере, все честно — только я и небо.