Ответный удар
Шрифт:
Я окинул взглядом собравшихся. Каждый из этих людей прошел свой путь, у каждого своя история. Теперь нам предстояло стать единой командой.
— Доброе утро, товарищи, — начал я, дождавшись тишины. — Сегодня исторический день. Мы начинаем полную реорганизацию управления объединением.
По залу пробежал легкий шепот. Я заметил, как Бондарев подался вперед, как оживился вечно скептичный Седов.
— Перед нами стоит сложнейшая задача, — продолжил я. — Военный заказ, который мы должны выполнить в кратчайшие сроки.
Одним движением я сдернул полотно со схемы. Матричная структура, первая в советской промышленности, предстала перед изумленными взглядами.
В СССР она начала применяться в шестидесятых, в таких передовых отраслях, как ракетно-космическая промышленность, авиастроение и оборонный комплекс. Запуск космической программы, создание баллистических ракет, атомных подводных лодок, все это требовало координации и одновременного взаимодействия самых разных структур. Множества КБ, заводов и научных институтов. Почему бы не взять эту систему и нам?
Королев использовал элементы матричной структуры при управлении космической программой. А Косыгин и вовсе провел реформу, где внедрил элементы это системы. В авиационной промышленности Туполев, Илюшин и Сухой использовали эту систему для разработки проектов, требовавших координации между разными бюро и заводами.
Так что я, как обычно, не придумал ничего нового. Просто украл из будущего.
— Это еще одна революция в управлении, — негромко произнес Величковский, поправив пенсне на кончике носа. Мы с ним уже обсуждали эту систему.
— Позвольте, — поднялся Пирогов. — Но как будет работать эта система двойного подчинения?
Следующий час я объяснял принципы новой структуры. Постепенно недоумение на лицах сменялось пониманием. Даже у самых консервативных руководителей появился интерес.
— А как же связь между заводами? — спросил Бондарев. — Расстояния огромные.
— Завтра начинаем монтаж новой системы связи, — ответил я. — Бонч-Бруевич уже везет оборудование. Автоматические телефонные станции, селекторная связь, промышленное телевидение — все это создаст единый нервный центр объединения.
Я видел, как загорелись глаза у Воронова и Лопаткина, молодежь всегда легче принимает новое. Седов задумчиво постукивал карандашом по столу, он обдумывал технические детали. Бондарев делал четкие записи в блокноте, у него военная привычка к порядку.
— Каждый из вас получит детальный план действий, — завершил я. — Мы должны стать единой командой. Только так мы сможем выполнить заказ и создать принципиально новую промышленность.
Когда все разошлись, в зале остались только мы с Величковским.
— Знаете, Леонид Иванович, — профессор задумчиво протер пенсне, — а ведь это действительно новаторский подход. Смелый и неординарный. Не знаю, как приживется у нас, но задумка интересная.
Я молча кивнул,
За окнами разгорался летний день, где-то вдалеке гудели заводские гудки. Величковский откланялся и вышел.
Почти сразу после того, как он вышел, заглянул Головачев и сообщил мне, что в приемной ждут Соколов, Лебедев и Штром. Те самые, что в трудный момент перебежали в «Сталь-трест». Я намеренно не пригласил их на общее совещание.
Они вошли в кабинет с явной нервозностью. Соколов, некогда блестящий инженер старой школы, заметно постарел за эти месяцы. Лебедев, специалист по мартенам, прятал глаза. А Штром, педантичный немец, теребил в руках записную книжку в кожаном переплете.
— Присаживайтесь, — я намеренно не стал вставать из-за стола. — Чем обязан, товарищи?
Соколов откашлялся:
— Леонид Иванович, мы… понимаете… хотели бы вернуться.
— Вот как? — я откинулся в кресле. — А я помню, как вы говорили, что у Беспалова перспективы лучше. «У них там стабильность и военные заказы». Что там насчет «бракованной брони»?
Соколов дернулся, как от удара. Именно он тогда особенно резко высказывался о моих методах.
— Мы ошиблись, — тихо произнес Штром. — Sehr falsch… очень ошиблись.
В кабинет без стука вошел Глушков, крепкий мужчина в простой гимнастерке, мой начальник заводской охраны, сейчас отправленный присматривать за порядком на Урале. Я специально вызвал его телеграммой.
— А, вот и Степан Кузьмич, — я указал на вошедшего. — Как там у вас на Урале дела?
— Да вот, товарищ Краснов, людей не хватает. Особенно специалистов на новый цех специальных сталей.
— Отлично, — я перевел взгляд на «возвращенцев». — Вот вам и решение. Поедете в Нижний Тагил. Под началом товарища Горшкова поработаете.
— Но… но мы думали здесь, в Москве… — начал было Соколов.
— В Москве все места заняты, — отрезал я. — Людьми, которые не предавали. А вот на Урале, там да, нужны специалисты. Работа тяжелая, ответственная. Как раз то, что нужно для… восстановления доверия.
Глушков усмехнулся в усы:
— Не беспокойтесь, присмотрим. У нас там режим строгий, дисциплина. Зато воздух чистый, тайга рядом.
Мои бывшие работники переглянулись.
— Когда выезжать? — глухо спросил Лебедев.
— Сегодня вечером, — ответил я. — Степан Кузьмич проводит. И да, забыл сказать, никаких ответственных должностей. Начнете с рядовых инженеров. Может, со временем и повышение заслужите.
Когда они вышли, я повернулся к Глушкову:
— Присмотри за ними, Степан Кузьмич. Специалисты они неплохие, но доверять пока рано.
— Понял, Леонид Иванович, — кивнул тот. — Приставлю к каждому надежных людей. И скажу Горшкову, чтобы загрузил работой так, что на глупости времени не останется.